Собольск-13

Рядом с Юлей, — так звали девушку, — работали другие женщины. Неуловимыми движениями каким-то особым, микроскопическим инструментом они вычищали из витков микроскопические соринки.

— Тонкая работа, — сказал Владлен. — Юля, покажи товарищу Потанину, что вы там делаете…

— Посмотрите. Довольно интересно, если еще не видали.

Андрей Сергеевич заглянул в очко и был поражен: невооруженным глазом, хоть и с трудом, он различал витки сопротивления. Теперь они исчезли. Он отнял глаз и взглянул на подставку: да, сопротивление лежало там, и витки можно было различить. А в очке был виден массивный литой кусок золота. Куда девались витки?

Юля смеялась, улыбались и другие работницы.

— Никуда не девались. Просто ваши глаза еще не привыкли. Оптический обман. Со мной было так же, пока не приучилась.

— Сомневаюсь, — сказал Андрей Сергеевич несколько озадаченно. — Сомневаюсь, чтобы когда-нибудь мог увидеть то, что не вижу сейчас. Подшучиваете, поди?

— Что вы! — руками всплеснула Юля. — Над незнакомым человеком? Что вы!

Она смотрела прямо в глаза Андрею Сергеевичу светлым, лучистым взглядом, немного разрумянилась. Вероятно, и в самом деле существовал такой оптический обман. А красавица девчонка будет! Вот встала и сразу видно, какая высокая и стройная…

Владлен нетерпеливо взял его под локоть:

— В другой раз поговорите, Андрей Сергеич, в другой раз…

— Иду, иду! Только будет ли он, этот другой раз…

19

Длинным, уже опустевшим коридором прошли в другое отделение.

— Как много у вас молодежи, — сказал Андрей Сергеевич.

— Что есть, то есть. Молодежный завод. — Он открыл двери, на которых не было никакой таблички. В просторной, почти пустой комнате у стен стояло несколько верстаков, а у окон над большим столом с разостланными на нем потрепанными схемами склонилось несколько человек. За пыльными окнами синели горы. — Сейчас я вам покажу еще одно наше детище. Предмет нашей любви и нашей ненависти. Еще не знаем, как его делать, а уже включен в план. Пять штук хоть лопни, а отгрузи в конце месяца. Здравствуйте, товарищи! Степаныч, можно вас на минуточку?..

Одна из штук стояла тут же, посреди комнаты, белая и холодная, как глыба льда. Эмалированный шкаф, до отказа заполненный электронными лампами, сопротивлениями и конденсаторами. И все это — в самых разных размерных вариантах, от крохотных карликов и до раздутых полуведерных баллонов из стекла. И все это опутано проводами разных цветов, зарешечено металлическими решетками…

Степаныч, пожилой и тучный мастер, тоже в белом халате, объяснил, что штука называется высокочастотным генератором. Вот и его марка на фронтоне «ВЧГ-1». Использоваться будет как приставка к сложнейшим станкам в машиностроении.

Говорил, а сам посматривал на тех, что склонили головы над схемами. Не вытерпел, спросил:

— Больше нет вопросов, Владлен Петрович? Так я пошел. — Никуда он не пошел, а присоединился к тем, у большого стола: — Ты, Михаил, зря не говори! Монтаж распределяющего устройства мы вынесем на отдельный стол…

Всем им было явно не до гостей.

— Уж вы их извините! — сказал Владлен. — Новую технологию рожают. Ни пуха, ни пера, Степаныч!

— К черту! — прорычал кто-то из молодых.

Владлен повел Потанина вниз, на первый этаж. Он непременно хотел показать еще один вид производства: не единичное, как генераторы, и не мелкосерийное, как потенциометры, а настоящее массовое, поточное: моторный цех. Больше он его никуда не поведет, но моторный цех надо посмотреть обязательно. Цех-кормилец: по его продукции исчисляется план, он дает заводские прибыли, он принес всесоюзную славу.

На первом этаже все было проще и погрубее. Работали там девушки в синих и черных халатах. Сидели у конвейерных лент и собирали якоря и корпуса моторов. Операций было много и самые разнообразные: наматывали катушки, паяли и лудили, формовали на небольшом прессе, проверяли на осциллографе и, наконец, водворяли моторы на обкаточный стенд. Час на холостом ходу, час под нагрузкой, установка помехоподавляющего фильтра — и мотор готов. Двенадцать штук в ящик и — в отдел сбыта…

— Живем на пульсе страны, — говорил Владлен. — Больше чем кто-либо ощущаем, что такое электрификация страны. Ее размах, ее масштабы. Сколько бы продукции ни выпускали, а все равно — мало. Наращиваем мощности, отыскиваем резервы и все-таки — мало и мало. Каждый день отдел сбыта вагонами вывозит продукцию, а нам со всех сторон кричат: «Еще! Еще!» Что-то ненасытное, какая-то бездонная пропасть, право. Только-только освоим одну новинку, разработаем технологию — глядишь, уже прислали чертежи на сверхновинку, на что-нибудь ультрасовременное. И все срочно, все спешно, все в самые сжатые сроки. Понимаете, Андрей Сергеич, какие это создает трудности?

— Еще бы не понять!