Собор

— То есть? — поднял брови Антуан.

— Не могу судить, есть или нет в России литература, например (я русского языка не знаю, но и ты не знаешь его!), а вот архитектура, если уж на то пошло, была у них и до преобразования России императором Петром. Я видел альбомы и зарисовки некоторых путешественников. Они произвели на меня неотразимое впечатление. Храмы Москвы, Киева и… о, боже, как его?. Владимира, если правильно произношу, — все они, по-моему, интересны, талантливо задуманы и выстроены, хотя никто даже толком не знает, кто их строил. То была предтеча нынешнего великого взлета России. Ее приобщение к Византии стало началом грядущего приобщения к Европе.

— Возможно, и с этим я не буду спорить, — Модюи слушал друга с некоторым удивлением. — Но, Огюст, согласись, что Россию нынешнюю сделали мы. Да ведь столицу России, блистательный Санкт-Петербург, от начала до конца строили и строят немцы, итальянцы и французы. Французы больше всех. О какой же своей архитектуре могут они говорить?

— Нет, это не совсем так! — еще решительнее возразил Монферран. — Прежде и я так думал, но мне недавно показали несколько графических листов… Оказывается, в Петербурге построен недавно великолепный собор, Казанский, кажется, да? И его строил русский архитектор. Но вот фамилию его мне не выговорить.

— Во-ро-ни-хин, — по складам произнес Модюи. — Знаю я этого выскочку, имел счастье видеть. Да, он не лишен таланта, но, во-первых, он учился во Франции, а во-вторых, собор его, если уж так судить, — маленькая копия собора святого Петра в Риме.

— Позволь, это неправда! — распалившись, вскричал Огюст, даже не замечая восторженного взгляда, которым в это время сжигала его Люси Шарло. — Я видел изображение петербургского собора и с тобой не согласен: условное сходство абсолютно ничего не значит, а объем, пропорции, вся архитектоника там самостоятельны. Я же разбираюсь в этом не хуже тебя! Считать этот собор копией — значит ни черта не видеть!

— Позвольте, позвольте! — наконец вторгся в спор приятелей хозяин дома. — Это уже слишком, любезные господа. Мало того, что вы кидаетесь словечками вроде «архитектоника», нам вовсе непонятными, так вы еще и ругаться тут начали. Я вам запрещаю: здесь дамы…

Оба молодых человека, опомнившись, извинились перед хозяйкой и Люси и, разумеется, получили прощение.

— Надо же! — мадемуазель Люси нежно и стыдливо улыбнулась Монферрану. — Как мсье Огюст отстаивает Россию… Будто у него там есть друзья…

— Нет, дело не в том! — мсье Шарло загадочно улыбнулся. — Однако я чувствую, что пришла пора мне кое о чем вам рассказать, не то вижу, никто из вас ничего не знает. Кажется, даже мсье Модюи.

— А что я должен знать? — Антуан удивленно посмотрел сначала на хозяина, потом на внезапно покрасневшего Огюста. — В чем дело-то?

И так как Огюст молчал, почему-то все сильнее краснея, то мсье Пьер Шарло фамильярно хлопнул его по плечу и проговорил:

— Дорогие мои, три дня тому назад произошло событие удивительное, и я вам о нем хочу рассказать. Мы только что пили за здоровье русского императора, так вот о нем и пойдет речь.

— Об императоре Александре?! — мадам Шарло даже выронила из рук вилку с кусочком рыбы. — Вы что-то узнали, дорогой, интересного о нем?! О, расскажите поскорее!

 Его величество русский император, — улыбаясь, продолжал Пьер Шарло, — третьего дня прогуливался по Люксембургскому саду в обществе князя Талейрана [22], графа Витроля [23]и еще кого-то из своей свиты. Вдруг его величеству сообщают, что к нему просит быть допущенным некий молодой человек. Император, этот отважный витязь, отринув мысль о возможном заговоре, помня, что взял Париж в честном сражении, и не веря в коварство французов, разрешает допустить к своей персоне этого незнакомца. И перед ним появляется никому не известный молодой парижанин, белокурый и кудрявый, как Эндимион [24].

— И курносый, как Силен! [25]— вставил Огюст, от смеха закрывая лицо руками и продолжая краснеть до совершенно пунцового цвета.

— Бог мой, так это были вы?! — вскричала пораженная Люси, так и подскакивая на своем стуле. — Вы видели его?!

— Да подожди же, дочка, не прерывай меня! — грозно сверкнул глазами хозяин дома. — Дайте мне договорить. И вы, мсье, раз уж сразу не рассказали всего сами, теперь помолчите.

— Да вы-то откуда это знаете, а? — жалобно спросил Монферран.

— Я знаю все! — величественно изрек хозяин. — И будет вам мешать мне! Итак, император видит перед собою незнакомца и на груди его замечает к некоторому своему недоумению орден Почетного легиона. Кстати, он и сейчас на нем. Огюст, для чего такой вызов? Зачем вы его носите?

Молодой человек довольно резко повернулся к своему предполагаемому тестю и не менее резко проговорил:

— Этого ордена никто еще не упразднил. И, думаю, никто не упразднит. Я имею право его носить и будут носить, и это — мое дело!

— О, Огюст! — в один голос с великим восторгом прошептали обе дамы.