Собор без крестов

взять какой-нибудь реванш или получить моральное удовлетворение было его навязчивым «лебединым»

желанием. Раздумывания и колебания длились у него всего лишь два дня, и вот он в понедельник утром в девять

часов стал первым посетителем начальника ОУР майора Чеботарева. Видя нерешительность посетителя, Чеботарев первым заговорил, стал задавать «гостю» наводящие вопросы:

— Чем обязан вашему визиту?

— Хочу сделать устное заявление, — наконец решившись, заговорил Шестоперов.

— Очень правильно поступаете, если решаетесь на такой важный шаг.

— Вы Гончарова-Шмакова знаете или нет?

— Виктора Степановича? Как же нам его не знать, — пошутил Чеботарев, испортив своим ответом

настроение Шестоперову, который думал его своим сообщением удивить, но эффекта не получилось.

— Знаете, что он особо опасный рецидивист?

— Это тоже нам знакомо, — вновь подтвердил Чеботарев.

— И то, что он дружит с Зиновьевым Аркадием Игоревичем по кличке Туляк, тоже знаете?

— Вот этого я не знал и против подробностей в этой части не возражаю.

— У них хаза в баре «Домик лесника», там они встречаются, если надо, избивают свои жертвы.

— И одной из таких жертв были вы, — спокойно продолжил развитие мысли Шестоперова Чеботарев.

— Догадались! — покивав недовольно головой, бросил Шестоперов.

— Здесь и догадываться нечего, не такая уж запутанная задача. Только за что они тебя обидели, не пойму, неужели добычи не поделили?

— Не спрашивайте, все равно не скажу, — заволновавшись, предупредил Шестоперов.

— Ты только скажи, за дело они тебя покарали или нет? — вкрадчиво предложил Чеботарев, листая журнал с

фотографиями лиц, ранее судимых, освободившихся из мест лишения свободы и проживающих в области. Найдя

Шестоперова, он молча стал ждать ответа, думая: «Гопстопника не так легко обидеть, и если законник его

наказал, Шестоперов перед ним крупно провинился, интересно в чем?»

— Они живут на нетрудовые доходы, и их всех надо полоть под корень.

— Твоя попытка сделать прополку, я вижу, не увенчалась успехом? — предположил Чеботарев.

— Моя тяпка не для таких шлангов, — признался Шестоперов.

— Видать, солидный куш они у тебя вырвали? — не считая нужным прятать улыбку, поинтересовался

Чеботарев.

— Владимир Григорьевич, — начал Шестоперов, уважающие себя бывшие уголовники обязательно знали

начальника уголовного розыска своего района по имени и отчеству, — не пытайтесь от меня узнать больше, чем

я решил вам рассказать.

— Ты не скажешь, так они скажут.

— Они вам скажут, держи карман шире, — без рисовки, искренне засмеялся Шестоперов.

— Здесь я действительно перегнул через край, — признался Чеботарев. — Ты где сейчас работаешь? —

неожиданно сменил тему разговора он.

— Временно не работаю, — вынужден был ответить на такой неприятный вопрос Шестоперов.

— А может быть, ты слесарем работаешь, вечером нож точишь, утром деньги считаешь? — пошутил строго

Чеботарев.

— Я к вам с чистой душой пришел, а вы меня обижаете.

— Я тебя не обижаю, а предостерегаю от ошибок, которые ты уже дважды совершал. Между прочим, твои

обидчики работают, занимаются общественно полезным трудом.

— Защищаете? Да? — загнусавил Шестоперов.

— Не защищаю, а констатирую факт, — возразил Чеботарев.

— После такой беседы и задумаешься — стоит ли вам помогать или нет... — стараясь вызвать к себе

жалость, тянул Шестоперов.

— За то, что ты пришел и сообщил мне о дружбе Зиновьева с Гончаровым-Шмаковым, я тебе благодарен и

твои «заслуги» учту на будущее. Криминала в их поведении, на основании твоего сообщения, не вижу, а если ты

знаешь больше, чем говоришь, то говори.

— Я уже свое пропел, даже говорилка пересохла, — разведя руками в стороны, констатировал Шестоперов, поднимаясь со стула. — Если бы я знал, что получится такой разговор, то не приходил бы.

Пропуская его реплику мимо ушей, Чеботарев предупредил:

— Чтобы твоим трудоустройством не занимались мы, постарайся найти себе работу сам.

— Куда спешить? — пренебрежительно отмахнулся от совета собеседник.

— Ты не маши руками, а делай, как я тебе советую, иначе тебя ожидает неприятность.

— Снова под надзор возьмете?

— Узнаешь! — уклончиво ответил Чеботарев.

— Больше ноги моей тут не будет, — зло пообещал Шестоперов и, не простившись, покинул кабинет.

Разговор с Шестоперовым оставил у Чеботарева неприятный осадок, но, вновь прокрутив его мысленно, он

был вынужден признать неизбежность прежнего финала.

«Шестоперов не захотел мне говорить, за что его побили, значит, он полез в чужой кувшин за сметаной.

Гончаров-Шмаков ко мне не стал обращаться на Шестоперова своими средствами. Как видно, очень

убедительно, если тот прибежал ко мне.

За криминальные действия есть наказания, но потерпевший о своих потерях не говорит, да и другая сторона

ничего не скажет, попробуй разберись, кто из них прав, а кто нет. Я из разговора с Шестоперовым узнал два

важных момента. Первый — то, что Шестоперов не работает и не забросил свой промысел, а второй — то, что

Зиновьев с Гончаровым-Шмаковым поддерживает дружеские отношения и сотрудничает. Интересно, как далеко у

них зашло сотрудничество?» — подумал он.