Собор Любви

Кольчуга тяжелая, что ли?
Да меч по земле уже чертит.
И снова, знакомый до боли,
Ко мне подошёл виночерпий…

Спросил: «Тебе?..», «Мне, а кому же!..»

Осталось нас вовсе не густо.
Я меч приторочил потуже
И сжал рукоятку до хруста.

А после – похмелье да корчи.

И память подводит местами…
Груженые струги наш кормчий
Нескоро обратно доставил…

5.

Живу я теперь как-то вяло.
Пашу, но всего лишь вполсилы.
Гадают все, что со мной стало,
И где меня долго носило…

Вчера услыхал скоморохов,

На гуслях терзающих струны,
Но, в общем, поющих неплохо
Про ветхозаветные луны,

Про славных героев… С искусством…

Про тех, кого скушали черви…
Теперь жду со смешанным чувством,
Когда подойдёт виночерпий.

Чужая правда

Мюнхгаузен: Но я же сказал правду! Бургомистр:

Да… с ней, с правдой! Иногда нужно и соврать….

… Марта: Правда одна. Якобина: Правды вообще не бывает. Да.

Правда – это то, что в данный момент считается правдой.

Вчера моя правда вдруг встретилась с правдой чужой,
И, видно, впервые они разглядели друг друга,
Так от удивленья, а может быть, и от испуга,
Всё, что на душе, показали, и что за душой.

Такой диалог был, куда там Шекспиру и проч.!

В ход шли запрещённые где-то и кем-то приёмы…
И как хорошо, что открытые настежь проёмы
Закрыла, свалившись на сцену откуда-то, ночь…

Едва оттащил я свою, вопрошая: «Жива?

Ну что распалилась, не стоило это вниманья…»
Она, заикаясь и плача, глотала слова
И жаловалась на тупое недопониманье.

Чужая, конечно, была хороша, как всегда:

Красиво одета, изящна, с коктейлем на яде…
Моя-то – нескладная, грубая, прямо беда.
Зато настоящая, хоть и в дешёвом наряде.

Принять мне чужую – я буду Иудой навек.

Такую вот цену платить за оценку иную.
А примут мою, коль найдётся такой человек, —
Я, может быть, как патриот, их двоих заревную?..

Ведь мы со своей уже множество лет, как семья,

И дети-поступки мужают вокруг, подрастая.
Выходит, на свете у каждого правда – своя!
Она это – Родина…
Логика – вроде – простая.

На небе в моих сновидениях – тысячи правд,

Как звёзды роятся во тьме, зажигаясь и тая,
Я бьюсь среди них, сирота, без Земли космонавт…
Но утром – одна остаётся, моя золотая.

Прибытие