Собор памяти

   — В кромешной тьме? — осведомился калиф. — Ночь будет безлунной. Или, по-твоему, последователи Аллаха видят в темноте, как кошки?

   — Фонари уже готовы, — ответил Леонардо. — Первыми пойдут колесницы с косами, а мои пушки и орудия прикроют их мощным огнём. Взрывы моих снарядов дадут достаточно света, чтобы указать дорогу и колесницам и людям. Когда твоё войско обрушится на турок, можно будет зажечь фонари, ибо если даже нам не удастся захватить все пушки в замке, турки не станут стрелять по своему султану. В любом случае Мехмед окажется под перекрёстным огнём пушек, Владыка Миров. Великий Турок испробует на вкус тот же сюрприз, какой он приготовил нам нынче утром.

   — Что ты имеешь в виду, говоря «в любом случае»? — спросил калиф. — Если вам не удастся захватить замок, сигнала не будет и у нас не будет причины лезть под огонь турецких пушек.

   — Если мальчикам не удастся их миссия, мы обстреляем укрепления замка и уничтожим пушки, — ответил Леонардо. — С нашей новой позиции, я уверен, мы сумеем уничтожить большую часть пушек в замке, потому что мои орудия имеют весьма точный прицел. Кроме того, у нас довольно пушек, чтобы обстреливать лагерь турков снизу. Дальность стрельбы будет невелика, но точность, могу поклясться, убийственна.

   — Если ты не сможешь тайно пробраться в замок и захватить турецкие пушки, я не стану рисковать своей армией.

   — Ты не станешь рисковать — теперь, когда можешь застичь-врасплох и полностью сокрушить врага? — спросил Леонардо. — Ты завоюешь славу не меньшую, чем Александр Великий; ты будешь правителем, победившим Турка.

   — Куан, ты знал о плане Леонардо? — спросил калиф.

   — Нет, повелитель, он не просил моего совета, — сказал Куан, но бросил на Леонардо спокойный взгляд, словно и в самом деле был обо всём осведомлён.

   — А ты? — обратился калиф к Деватдару.

   — Разумеется, нет, повелитель.

   — Что ты думаешь об этом плане?

   — Безрассудство, — сказал Деватдар. — Неужели ты бросишь на кон всю свою армию, положившись на нескольких ребятишек, летающих в его машинах? А если они потерпят поражение, что, на мой взгляд, неминуемо, Леонардо тотчас осадит замок и вынудит нас ворваться в турецкий лагерь. Насколько я могу судить по своему опыту, осады длятся месяцами, но наш блистательный флорентиец конечно же будет уверять, что способен взять этот укреплённый замок за одну ночь.

Леонардо уже хотел ответить ему, когда калиф обратился к Куану:

   — А ты, мой советник, согласен ли с моим Деватдаром?

   — Да, — ответил Куан. — Разум велит мне согласиться с нашим проницательным советником, но сердце моё влечёт к замыслу Леонардо. Он настолько дерзок, что в один день может завершить войну. Если б такой план увенчался успехом, тебя прославляли бы многие столетия. Он показал бы всем твою силу, ибо какая страна осмелилась бы тогда пойти против тебя? Правителя, что летает по воздуху и за один день обращает своих врагов в бегство.

   — Ты что же, сомневаешься в том, что моё имя будут славить и без Леонардова плана?

Куан склонил голову:

   — Конечно же нет, повелитель.

Калиф усмехнулся.

   — Если план провалится, Куан, готов ли ты умереть вместе со своими гвардейцами?

   — Я всегда готов умереть... за тебя, повелитель.

   — Ты не ответил на мой вопрос.

   — Нет, Правитель Миров.

   — Готов ли ты позаботиться о том, чтобы Леонардо постигла та же участь, что и моих солдат, если он потерпит поражение?

Куан быстро глянул на Леонардо.

   — Если будет на то твоя воля, повелитель.

   — Ну как, нашёл ты нужные слова? — обратился калиф к имаму.

   — Аллах воплотил твою мечту в сон. Следуй сну.

   — Это не ответ! — гневно сказал Кайит Бей.

   — Это всё, что даёт нам Аллах. — И имам беззубо улыбнулся Леонардо.

Отряд из тысячи лучших Куановых солдат покинул лагерь тайно, насколько это возможно для движущегося войска; ещё до заката они начали уходить из лагеря группами по сорок человек. Куан научил своих людей передвигаться так, словно они были невидимы и невесомы. Они оделись в чёрное в преддверии наступающей ночи и вымазали себе лица грязью, и Леонардо чуял, как сквозь запах земли, взятой на поле боя, пробивается запах крови — словно эти солдаты дышали самой смертью.

Небо посерело, и сам воздух казался голубоватым, особенно в отдалении; очень скоро небо станет тёмно-синим, затем — непроглядно чёрным. Им нужно было вскарабкаться на крутые утёсы и скальные карнизы, чтобы занять свои позиции прежде, чем совершенно стемнеет. Они воспользовались крутыми ступенями, вырубленными в скалах на дальней, западной стороне гор; но ступени от времени изрядно искрошились. Когда-то череда ступеней обвивала утёсы, и крестьяне доходили по ним до самого замка; но большинство каменных переходов и подъёмов было разрушено турками, которым не было нужды облегчать крестьянам дорогу в замок.

Отряд Куана расположился неподалёку от южной стороны замка и ждал.