Собор памяти

Пока он говорил, к ним на большом белом верблюде подъехал калиф Кайит Бей. В белых abba и gumbaz — бедуинском хлопковом платье и плаще — он выглядел простым кочевником. С ним были ещё человек двадцать кочевников, все на белых беговых верблюдах, гордости калифа. Эти дикари были телохранителями калифа. Куан однажды сказал Леонардо, что они могут скакать и биться дольше и яростней любого — за исключением, разумеется, самого калифа; а ещё Леонардо узнал, что Куан был командиром калифовых телохранителей — и, кстати, рабом, что в этом мире отнюдь не было бесчестьем. Сам Кайит Бей когда-то был рабом. Королевством мамлюков на протяжении поколений правили рабы.

Кайит Бей ехал во главе отряда, и Леонардо с удивлением заметил, что он ещё больше похудел, словно пустыня, солнце и битвы обтесали его. Однако ещё больше Леонардо удивился, увидев своего давнего друга Америго Веспуччи. Его узкое нежное лицо потемнело и огрубело; солнце выбелило его брови и высветлило волосы. Он был одет как араб, и это его, похоже, устраивало. Выглядел он здоровым и крепким, совсем не похожим на щёголя, каким Леонардо знал его во Флоренции.

Как и тот бедуин, что сидел на большом верблюде бок о бок с Америго.

Сандро Боттичелли потерял свою полноту и приобрёл бороду. Он был чёрен, как нубиец.

Леонардо мгновенно узнал его.

   — Пузырёк! — вскрикнул он и бросился к нему. Сандро тронул своего верблюда бамбуковой палочкой и сказал: «Ikh», что означало: «На колени». Верблюд подогнул передние ноги и наклонился — и тогда Сандро соскользнул с седла и безо всяких церемоний — калиф насмешливо смотрел на него, явно развлекаясь, — стиснул Леонардо в своих медвежьих объятьях, прошептав ему на ухо:

   — Есть новости.

Глава 22 БЕЛЫЙ БАРАН

Стоит, однако, пожалеть, что иные восточные

государи, величайшие по могуществу и разуму,

не имели историков, дабы запечатлевать их деяния,

поскольку среди султанов Египта и царей Персии

были люди, непревзойдённые в войнах и достойные

сравнения не только с варварскими вождями,

прославленными в сражениях, но также и с великими

полководцами Греции и Рима.

Предисловие Рамузио к

Катерино

Разите, разите! Если вы победите, получите

величайшую награду от нашего правителя.

Синан Басса

   — Машину, что летела по небу, видел весь Каир, а также те, кто был в рощах, на реке и в пустыне, — сказал Куан калифу, — и все они видели Царя Времён, стоящего в её корзине и глядящего на них с высоты, подобно огненному ангелу.

   — Или джинну, — прервал его калиф с довольным видом. Белый верблюд стоял на коленях рядом с ним, словно даже животные понимали, что ему надлежит кланяться.

   — Слово распространится быстро, как плывут корабли и скачут кони — слово о том, что Кайит Бей, Правитель Миров, может летать как джинн, — продолжал Куан. — Уверен, что Мехмед и остальные турки очень скоро услышат об этом. — Он говорил неестественно, нараспев, будто читал эпическую поэму; но калиф был доволен и, казалось, откровенно счастлив видеть своего слугу и соратника.

   — Разве не услышали они уже — и не увидели — твоего оружия, что убивает во множестве.

На эти слова Кайит Бей, рассмеявшись, кивнул.

   — Что до этого — спасибо маэстро Леонардо. Будем надеяться, что труды его потрясут равно наших врагов и наших друзей.

Леонардо вопросительно взглянул на Куана, ожидая объяснений, но калиф сказал:

   — Не смотри так удивлённо, маэстро. Ведь не думал же ты, что мы никак не использовали твоих набросков? Скоро ты увидишь плод твоего творения. — Калиф отвернулся.

   — О чём он? — спросил Леонардо.

Сандро хотел было ответить, но вмешался Куан:

   — Будь терпелив и придержи вопросы.

Коренастый стражник, курд с широким веснушчатым лицом, заплетёнными в косички волосами и крашеными веками, подвёл Куану одного из белых беговых верблюдов, крупное животное с бурыми подпалинами — только у калифа верблюд был крупнее этого. Стражник улыбнулся Куану, тот лишь кивнул в ответ, но было видно, что он доволен и что это животное принадлежит ему. Леонардо подвёл верблюда сам калиф — дар, который Леонардо с благодарностью принял; но, когда он попытался потрепать молодую верблюдицу по морде, та пугливо отскочила.

   — Подружись с ней, — сказал калиф. — Она твоя.

Куан подал Леонардо лепёшку, и Леонардо протянул её верблюдице. Та мягко и аккуратно взяла угощение. В этом животном было что-то необычайно человеческое; Леонардо разглядел, что у неё ресницы на верхнем и нижнем веках. Волосы её были как лучшая шерсть.