Собор памяти

   — Твоя, — поправил Леонардо, раздосадованный тем, что Лоренцо ничего не заказал лично ему.

   — Ради Бога, Леонардо, не гляди так мрачно, — сказал Андреа. — Его великолепие не забыл про тебя. У меня, кстати, великолепная новость, но сперва, должен признаться, мне хотелось немного подразнить тебя. Так что извини.

   — Ладно. И что же это за новость? — с возросшим интересом спросил Леонардо.

   — Лоренцо спрашивал, не соглашусь ли я отпустить тебя... — Андреа сделал драматическую паузу. — Он хочет, чтобы ты жил и работал в садах Медичи; особо его волнует восстановление античной статуи сатира Марсия. Тебе в общем-то придётся создавать её заново из старого камня.

   — Но ведь это же ты работал над...

   — У меня и так работы по горло, — сказал Андреа. — Но ты — мой прекрасный бывший ученик и будущий представитель у Первого Гражданина, — ты станешь частью двора Медичи. Станешь членом его семейства — как Сандро.

   — А как же я? — вмешался Никколо. — Я пойду с тобой, Леонардо, или останусь с мастером Андреа?

   — А чего хочешь ты? — спросил Андреа.

Глядя вниз, на поднос с едой, Никколо ответил:

   — Думаю, мне будет лучше пойти с мастером Леонардо; к тому же этого хотел бы маэстро Тосканелли.

   — Значит, решено, — польщённо сказал Леонардо.

   — Ты хочешь сказать, что предпочитаешь общество Леонардо нашему? — спросил Андреа.

Никколо не подымал глаз, он смотрел на стол с таким упорством, словно хотел взглядом процарапать столешницу.

   — Да ладно, ладно, — со смехом сказал Андреа. — Мы разрешаем тебе поднять голову от тарелки.

   — А Сандро был с Лоренцо? — спросил Леонардо, чувствуя себя виноватым: он не разговаривал с другом с тех пор, как ушёл с вечеринки Нери вместе с Симонеттой и Никколо.

   — Нет. — Андреа вздохнул. — Лоренцо сказал мне, что заезжал к нему домой, но влюблённый болван отказался покинуть постель. Снова убивается по Симонетте. Быть может, ты сумеешь подбодрить его добрыми вестями.

   — Постараюсь.

   — Как ты себя чувствуешь?

   — Прекрасно. — Леонардо солгал, потому что Андреа интересовался его чувствами к Джиневре.

   — Попробую поверить. — С этими словами Андреа подал Леонардо письмо. — Его принёс сегодня поутру слуга Николини. Не секрет, о чём оно?

   — Николини желает, чтобы я начал писать портрет Джиневры, — проговорил Леонардо. — Он примет меня на следующей неделе. — Он чувствовал, как его затопляет гнев и — одновременно — тёплая волна предвкушения. По крайней мере, он будет видеть свою любимую Джиневру; однако предложение должно было исходить от отца Джиневры, а не от Николини. Воистину Николини отнял у де Бенчи всё: имя, честь, имущество пошли в приданое Джиневре. Какой бы кучи флоринов ни стоила старику Джиневра, она была bon marche[61]. Но надежда ещё есть, сказал себе Леонардо, спасибо Симонетте: её уловки уже подталкивают Лоренцо и Джулиано к действию. Наверняка скоро можно будет что-то сделать. В конце концов, союз Николини с семейством Пацци не делает его милее для Медичи. Николини может быть сколь угодно опытен в делах денежных и политических, но в делах любви его, возможно, удастся превзойти...

Андреа кивнул и сказал:

   — Необходимо, чтобы ты был здесь вечером пораньше: Лоренцо хочет привезти Симонетту — взглянуть, как подвигается маленькая Мадонна. Не уезжай далеко, не то опоздаешь. — Он опять взглянул на картину, словно заворожённый шафрановой лессировкой, которая придавала Мадонне, похожей на юную Симонетту, сияющий золотистый блеск.

   — Нам пора, — сказал Леонардо, потому что Андреа смотрел так, словно готов был любоваться полотном всё утро.

   — Не забудь, что я тебе сказал, — напомнил Андреа. — Ты выкажешь себя невежей, если не будешь здесь к прибытию Лоренцо и его друзей.

И он вышел, явно всё ещё очарованный картиной, забыв попрощаться с Никколо.

   — Давай, Никко, — Леонардо вдруг исполнился энергии, — одевайся.

Сам он в это время нанёс на своё полотно несколько завершающих мазков, потом быстро вымыл кисти, прицепил к поясу записную книжку и снова, вывернув шею, оглядел подвешенное к потолку изобретение. Ему требовался ответ — однако он даже не знал пока, о чём спрашивать.

Когда они уже выходили, Леонардо почувствовал, что кое-что забыл.

   — Никко, захвати книгу, которую дал мне мастер Куан. Мне, может быть, понадобится почитать за городом.

   — За городом? — переспросил Никколо, бережно убирая книгу в мешок, который нёс под мышкой.