Собор памяти

   — Покуда совсем не размяк, племянничек, поди-ка побеседуй с отцом, — предложил Франческо, скорчив гримасу.

Леонардо вздохнул, ощутив беспокойство, которое всегда появлялось у него в присутствии отца — словно Леонардо был его учеником, а не сыном.

Пьеро спустился навстречу Леонардо из своей комнаты наверху. На нём было магистерское одеяние, на голове шёлковая шапочка beretta без полей — словно он в любой миг ожидал приезда Лоренцо.

   — Приветствую тебя, сын мой, — проговорил он, — и вас также, Сандро Боттичелли.

   — Приветствую вас, синьор Пьеро. — Сандро поклонился.

Леонардо с отцом обнялись.

   — Франческо, не будешь ли ты так добр устроить друзей моего сына? — спросил Пьеро и крепко взял Леонардо за локоть. — Могу я на несколько минут похитить тебя у товарищей?

   — Конечно, отец, — вежливо отвечал Леонардо, позволяя вести себя наверх.

Они вошли в кабинет, где стояли длинный узкий стол для писцов, кресло хозяина и скамья с двумя восьмигранными подушками; пол был украшен шахматным узором. На табурете у стола сидел писец и старательно, напоказ делал записи в большой, переплетённой в кожу бухгалтерской книге. Хотя обстановка и выглядела строгой, на ней лежал отпечаток вкуса выскочки: Пьеро желал, чтобы его именовали не синьором, а мессером, и мечтал носить меч, что было прерогативой рыцаря.

   — Не оставишь ли ты нас одних, Витторе? — сказал Пьеро писцу. Юноша встал, поклонился и вышел.

   — Отец? — Леонардо ожидал худшего.

   — Не знаю, бранить тебя или поздравлять.

   — Второе предпочтительней.

Пьеро улыбнулся.

   — Андреа обрадовал меня: Великолепный пригласил тебя работать в его садах.

   — Это правда.

   — Я горжусь тобой.

   — Спасибо, отец.

   — Так что, как видишь, я был прав, заставляя тебя трудиться без отдыха.

Жаркая кровь прилила к лицу Леонардо.

   — Ты хочешь сказать — забирая всё, что я зарабатывал, так что я даже не мог набрать достаточно, чтобы заплатить вступительный взнос в гильдию художников?

   — Эти деньги шли на поддержку семьи... твоей семьи.

   — А теперь семья — вернее, ты — лишается этой кормушки.

   — Меня не заботят — и никогда не заботили — деньги, — сказал Пьеро. — Я старался лишь правильно воспитать тебя. Твой характер до сих пор беспокоит меня.

   — Благодарю.

   — Прости, но я твой отец, и в этом мой долг... — Он сделал паузу. — Едва ли ты можешь поступить лучше, чем избрать Лоренцо своим покровителем. Но ты никогда не был бы замечен, не предоставь я тебе возможности остаться у Андреа.

   — Ты не оставил выбора ни мне, ни Андреа.

   — Как бы там ни было, мастер Андреа позаботился о том, чтобы ты создал и завершил всё, что он поручал тебе. И, по крайней мере, старался помешать тебе сбегать и устраивать гулянки со своими приятелями-дегенератами.

   — Значит, Сандро Боттичелли ты считаешь дегенератом? — Леонардо не смог скрыть гнева.

Пьеро нетерпеливо мотнул головой.

   — Сандро вполне приемлем. Но я видел, ты приволок в мой дом этого юнца Мильоретти. О нём ходят дурные толки; он ничем не лучше твоего дружка Онореволи, того, что прозвали Нери.

   — А, так ты о тех, кто не входит в свиту Великолепного.

   — Не дерзи!

   — Извини, отец.

   — Онореволи не друзья Медичи; они близки с Пацци. Послушай доброго совета: держись от них подальше. Помяни моё слово, Пацци плохо кончат.

   — Да, отец, — угрюмо сказал Леонардо.

   — Опять этот тон!..

   — Извини, если задел тебя.

   — Ты не задел меня, ты... — Он запнулся, но договорил; — Ты поставил нашу семью в невозможное положение.

   — О чём ты?

   — О том, почему сюда прибывает Медичи.

   — Ты не рад принимать у себя Первого Гражданина?

   — Ты заключил с ним дурацкое пари и наверняка станешь всеобщим посмешищем. Наше имя...

   — Ах да, конечно, наше имя — только это тебя и волнует! Но я не проиграю, отец. И тогда ты сможешь получить полной мерой от чести, которую я принесу нашему имени.

   — Летать дано только птицам и насекомым!

   — И тем, кто носит имя да Винчи.

Пьеро, однако, не унимался. Леонардо вздохнул.

   — Отец, я постараюсь не разочаровать тебя. — Он почтительно поклонился и шагнул к двери.

   — Леонардо! — прикрикнул отец, точно обращался к проказливому ребёнку. — Я ещё не дозволял тебе удалиться.

   — Так я могу идти?

   — Да, можешь, — сказал Пьеро, но едва Леонардо двинулся к двери, снова позвал его.

   — Да, отец? — Леонардо остановился у дверей.

   — Я запрещаю тебе проводить этот... опыт.

   — Прошу прощения, отец, но я уже не могу пойти на попятный.

   — Я объясню его великолепию, что ты мой первенец.

   — Спасибо, но...

   — Я отвечаю за твою безопасность! — воскликнул Пьеро и добавил: — Я боюсь за тебя!

Помолчав, Леонардо спросил:

   — Ты окажешь мне честь и посмотришь на мой полёт? — Он рискнул улыбнуться. — В конце концов, это ведь да Винчи, а не Медичи или Пацци будет парить в небесах рядом с Господом.

   — Полагаю, я должен соблюдать приличия. — Пьеро поднял брови, словно прикидывая своё место в будущих событиях. Затем взглянул на сына и грустно улыбнулся.

И хотя Леонардо в который раз ощутил непреодолимую пропасть, разделявшую его с отцом, напряжение между ними развеялось.

   — Ты можешь остаться здесь, — сказал Пьеро.