Читаем Соборная площадь (СИ) полностью

Разговор затянулся надолго. Я догадался, что это подъехала милиция. Но встать объяснить или хотя бы посмотреть на девушку, чтобы запомнить и если все закончится благополучно, узнать у нее, кто задумал вломиться в квартиру, не хватало сил. Значит, все-таки решили проверить, а может, патрульная машина находилась поблизости. Я хотел было снова смежить веки, чтобы окунуться в интересные видения, как вдруг на потолке увидел словно нарисованную яркими сочными красками библейскую картину. Древний, каменный, с храмами, с колоннадами вдоль стен домов город. На мощеной булыжниками улице стоял одетый в римские, в греческие или другие национальные ниспадающие одежды молодой черноусый мужчина. Он протягивал руки к мальчику лет пяти — восьми, а ребенок не давался ему. Убегал и убегал. На другой стороне улицы почти неподвижно застыла небольшая кучка граждан — мужчин и женщин, тоже в длинных одеждах. Перемещения действующих лиц были настолько замедленными, что лишь после напряженного всматривания в картину удалось заметить незначительные изменения в их позах. Мужчина со скорбным выражением на мужественном лице тянулся к мальчику, а тот прятался в складках одежды женщины. Сотни раз я заходил в церкви, в храмы, в соборы, но нигде не пришлось увидеть подобной сцены. Что обозначала она, и почему люди в ней двигаются как в замедленном кино, было неясно. Я долго, очень долго всматривался в картину. Однажды довелось мельком посмотреть фильм Сокурова про Моцарта. В нем тоже один пейзаж на экране держался более получаса. Заснеженная голая возвышенность, в отдалении узкая полоска темных деревьев, за которой река. За рекой снова засыпанное снегом поле и черный лесной массив по краю. И вдруг на возвышенности на переднем плане возникли белые птицы, паря над землей, взмывая в небо. Так же легко, как возникло из ничего, все живое пропадало. Снова некоторое время однотонный пейзаж. Глаз не успевал засечь тот момент, когда слева чуть над землей приподнялся седой круг солнца. Вдоль полоски деревьев на лыжах прошел мужчина, призрачный как и птицы. Исчез. Опять слева кто-то невидимый разжег костер. Дым от него столбом поднялся над вершинами, загородил солнце. Оно пропало. Все изменения в пейзаже были едва уловимыми, и если смотреть на экран телевизора просто, то ничего, кроме печального пейзажа, не заметил бы. Так и сейчас, сцена в картине на потолке изменялась едва различимыми штрихами. Она не надоедала, наоборот, заставляла всматриваться с большим напряжением. И я смотрел, как мужчина с мучительной тоской хочет прижать к себе ребенка, а он все убегает, убегает. Затем картина начала бледнеть. Краски потускнели, размазались. И как только она растворилась на потолке совсем, край глаза ухватил на стене, возле которой стояла кровать, какое-то движение. По всей площади, превратившейся в киношное полотно, пульсировала прекрасная незнакомая жизнь. Изумрудные пальмы слегка покачивали широкими ветвями, коричневые стволы с мохнатыми ананасовыми наростами слегка изогнулись, песчаный ярко-желтый пляж, аквамариновое спокойное море плескало легкими волнами. Над всем этим великолепием лазурное чистое небо. Люди купались в море, они бродили между пальмами. Их было мало, в основном одиночки. В зарослях кустарника ворочались крупные, похожие на доисторических ископаемых — но только похожие, может быть, внешне — диковинные звери. Сначала я подумал, что все это происходит на другой планете — такой прекрасной виделась панорама. Приятное чувство тепла и спокойствия охватило все тело. Видение завораживало, притягивало к себе. Но мысли о том, чтобы перенестись в этот рай, не возникало. Одни пейзажи сменились другими, прекраснее прежних. В уши проникало неназойливое зудение, словно от работы кинопроектора. Оно то угасало, то чуть усиливалось. Оторвавшись от картины, я пошарил глазами по комнате. Звук исходил от окна напротив кровати, в комнате оно было единственным, трехстворчатым. Второе, более узкое, находилось в кухне. И вдруг заметил, что на поддерживавшей шторы узкой гардине, неторопливо крутится что-то вроде пропеллера с двумя небольшими лопастями. Понял назначение почти бесшумного устройства. Это передающая антенна, через нее невидимые сигналы превращаются в кадры на стене. Значит, я вижу картины загробной жизни. Когда-то, года три назад, после капитальной пьянки у одинокого, вскоре умершего, соседа справа, к которому бегала жена соседа с третьего этажа, я приполз домой, избитый им и его собутыльником, почти в невменяемом состоянии. Тогда вдруг ощутил рядом черную бездонную пустоту. Будто собираюсь пойти по ней — именно по ней — как Иисус Христос, могущественный, совершенно освобожденный от земных тягот и забот. Мною овладело непередаваемое чувство приятнейшего тепла и удивительного спокойствия. Так хорошо никогда еще не было. Я понял, что еще немного и улечу в астрал. Но вокруг было черно и пусто. Что там делать мне, привыкшему к земной суете, к постоянной беготне в людском столпотворении. Да, я властелин, смотрел на людей, на их проблемы снисходительно, понял, стоит меня увидеть народу и тот упадет на колени, станет взывать о помощи. Вокруг все равно было черно и пусто. Ни единого существа. И тогда я сам зашептал молитвы, прося Бога оставить меня среди людей, вспомнив вдруг, что сделал еще очень мало. Рукопись романа не дописана, детям ничем не помогаю, собственную жизнь еще не устроил. Я просил прощения за ошибки, молил Бога дать время опомниться, одуматься, сделать хоть что-то еще. Медленно, ох как медленно, возвращался я в себя. Кажется, ускорил этот процесс вошедший в оставленную открытой дверь сосед, капитально забухавший после недавней смерти собственной жены, привечавший в своей квартире чужую. Он воровато оглядел комнату. Его намерения не беспокоили, я вновь чувствовал холодные доски пола, на котором лежал, видел не черное бесконечное пространство, а знакомые предметы обихода. Сосед умер от воспаления легких. Крепкий, пятидесяти девятилетний мужчина, он так и не сходил вовремя в больницу, несмотря на активные уговоры всех соседей. До пенсии ему оставалось меньше года. Он мечтал о ней, как о манне небесной. А у меня родился Данилка.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Волчьи ягоды
Волчьи ягоды

Волчьи ягоды: Сборник. — М.: Мол. гвардия, 1986. — 381 с. — (Стрела).В сборник вошли приключенческие произведения украинских писателей, рассказывающие о нелегком труде сотрудников наших правоохранительных органов — уголовного розыска, прокуратуры и БХСС. На конкретных делах прослеживается их бескомпромиссная и зачастую опасная для жизни борьба со всякого рода преступниками и расхитителями социалистической собственности. В своей повседневной работе милиция опирается на всемерную поддержку и помощь со стороны советских людей, которые активно выступают за искоренение зла в жизни нашего общества.

Владимир Борисович Марченко , Владимир Григорьевич Колычев , Галина Анатольевна Гордиенко , Иван Иванович Кирий , Леонид Залата

Фантастика / Проза для детей / Ужасы и мистика / Детективы / Советский детектив
Завещание Аввакума
Завещание Аввакума

Лето 1879 года. На знаменитую Нижегородскую ярмарку со всех концов Российской империи съезжаются не только купцы и промышленники, но и преступники всех мастей — богатейшая ярмарка как магнит притягивает аферистов, воров, убийц… Уже за день до ее открытия обнаружен первый труп. В каблуке неизвестного найдена страница из драгоценной рукописи протопопа Аввакума, за которой охотятся и раскольники, и террористы из «Народной воли», и грабители из шайки Оси Душегуба. На розыск преступников брошены лучшие силы полиции, но дело оказывается невероятно сложным, раскрыть его не удается, а жестокие убийства продолжаются…Откройте эту книгу — и вы уже не сможете от нее оторваться!Этот роман блестяще написан — увлекательно, стильно, легко, с доскональным знанием эпохи.Это — лучший детектив за многие годы!Настало время новых героев!Читайте первый роман о похождениях сыщика Алексея Лыкова!

Николай Свечин

Детективы / Исторический детектив / Исторические детективы