Соборная площадь

Качнув головой, я снова подался на кухню, принес наготовленное. Женщина ела аккуратно, не поднимая головы. По телевизору прокручивали «Песню — 94». Слабенький состав певцов и певиц. Эстрадники посильнее завоевывали заграничные подмостки. Поющий в полном смысле слова не своим голосом зять Пугачихи умудрился удостоиться чести стать певцом года на престижной международной тусовке. Не без активной помощи тещи, конечно. Та и безглосого отца его, доморощенного Леля — дудочника, вытащила за уши на экраны телевизоров. Бывший любовник «звезды» Кузьмин из Америки снова вернулся в родные пенаты. Таких там своих достаточно. А вот Александра серова с ольгой Кормухиной услышишь нечасто. Певцы отменные. Но женщина внимательно вслушивалась в голоса, я не мешал ей, прихлебывая чай из кружки. Каждому свое. Кому мексиканские сериалы, а кому «Председатель» с Ульяновым в главной роли, или «Гамлет» со Смоктуновским, те же «Полеты во сне и наяву» с Янковским, «Пролетая над гнездом кукушки»… «Ностальгия» Тарковского. Давно не показывали подобных шедевров.

Музыкальная передача закончилась, пошли разборки в государственной Думе. Убрав посуду со стола, я присел на диван рядом со своей гостьей. Она чуть отстранилась.

— Начинается, — нарочито недовольно пробурчал я.

— А если так, я здесь, а ты на кровати. Пойдет? — предложила она, все еще не оставляя надежды сохранить супружескую верность.

— Что ж, был бы не против, если б имел постоянную женщину под боком, — рассудительно заметил я. — Но увы, милая, я голоден. Боюсь, вопреки воле обстоятельства заставят посягнуть на твое тело. Кстати, не слышала нового анекдота про командующего четырнадцатой армией в Приднестровье генерала Лебедя?

— Расскажи. Лебедь мне нравится, как мужчина.

— Предупреждаю, анекдот мой, так что строго не суди. Итак, молоденькая журналистка любопытствует, мол, как вы обращаетесь со своими подчиненными? Лебедь отвечает: раскладываю на столе карту, даю задание, спрашиваю, ясно? Так точно, товарищ генерал. Выполнять. Журналистка, теперь уже с подвохом, мол, а с женщинами? Лебедь засмущался: ну как, наверное, пора работать.

— Уже пора? — пригасила улыбку хохлушка. — Ну что же, где у тебя ванная, товарищ генерал, горячая вода?

— Ни ванной, ни горячей воды. Холодный душ.

— Понятно. Как в четырнадцатой армии…

Она поднялась с дивана. Выключив свет в горнице, зажгла его в прихожей. Из крана в туалете зажурчала вода. Неторопливо раздевшись, я нырнул под одеяло на кровати. Прохладно, топить еще не начинали. Стуча зубами, поворочался на ледяной простыни. В таких пещерных условиях может и не встать, кожа на яичках превратилась в скорлупу от грецкого ореха. Вдруг вспомнилось, как одна из девушек — поэтесс, пока я точно так–же мучился, дожидаючись ее из туалета, неожиданно выглянула из–за ширмы в полном облачении.

— Пока, — помахала она ручкой, загремев ключом в дверном замке.

Это был капитальный облом. Если бы она справилась с замком, мне было бы стыдно встречаться с ней на литературных посиделках в Доме Союза писателей. Но Бог знает, кому в данный момент отдать кусочек сыра. Я с тревогой вфыглянул из–под края одеяла. Женщина как раз вошла в световое пятно от лампочки в прихожей. О, прекрасные округлые резиновые формы. Не с объемной дыркой между ног от широкого зада и тощих ляжек, а ровненькие полные ножки из аккуратненькой попочки. Это именно мое, потому и мне. Мы с кумом как–то порикопались к английской букве «даблъю», сравнивая ее с женским задом. В основном, бабы обладали задницами, похожими на эту самую «даблъю», но встречались с «раздаблъю», и уж совсем неприлично было быть владелицей «абдрабздаблъю». Хотя, конечно, не они виноваты. И все–таки, на этот счет моя гостья могла не беспокоиться, потому что попка ее точно умещалась в букву «поплъю», если бы таковая существовала в английском алфавите. Осторожно переступая босыми ногами по холодному полу, она прошла к кровати, легко нырнула под одеяло.

— Господи, прости меня, дуру, — прошептала она. — Стыдно, конечно, но что делать. Не бежать же посреди ночи на улицу. Этот… не отстанет…

— Да и свет погашен, — подсовывая руку ей под голову, подкинул я еще один аргументик. — Не переживай, знать будем только мы и Бог. Наверное, он не против, раз так получилось. Впрочем, он дал нам Жизнь, и мы можем распоряжаться ею сами.

— Не преступая заповедей.

— Да, но ты не венчалась в церкви, а я разведен…

Нашарив припухшие губы, я осторожно взял их в свои. Холод неторопливо переместился к ступням. Вскоре согрелись и они…