Соборный двор

Московский писатель и религиозный диссидент Геннадий Шиманов по-своему отстаивал свободу веры и по-своему понимал современную ему ситуацию. Он был знаком со всеми, подписавшими Обращение к Верховному совету, но не поставил свою подпись рядом, а спустя пару недель, летом того же 1976 года пустил в самиздат открытое письмо патриарху Пимену. Письмо смелое и достаточно резкое. Шиманов критиковал Московскую Патриархию за то, что она не протестует против принудительно атеистического воспитания, что если ей не дают печатать религиозную литературу, то почему она (Патриархия) не добивается разрешения получать религиозную литературу от западных христиан. Но самое интересное заключалось в тех абзацах, где Геннадий Шиманов утверждал, что если Советская власть демократизирует законодательство о культах, то она присоединится к тысячелетним нравственным корням России, укрепится и ликвидирует почву для произрастания антисоветских настроений. Шиманов писал: «Советскому государству по глубочайшей сути дела нужна Православная церковь и необходимо грядущее преображение нашей страны в православно-теократическом духе, ибо только такое преображение спасет Советскую власть от беспощадного приговора истории». Сегодня идеи авторов так называемого Экуменического обращения и письма Геннадия Шиманова Патриарху развиваются и активно эксплуатируются современными политиками.

Покойная Джейн Эллис была очевидцем зарождения этих идей на московских кухнях и первой сумела проанализировать их и описать. Мне остается только добавить, что Россию можно понять умом, особенно если ее любишь сердцем. Как ее любила Джейн Эллис, сердце которой остановилось в июле 1998 года, в крохотной квартирке на краю Лондона.

Регулирование государственно-церковных отношений (к симфонии через партнерство)

Публикуется впервые[59]

Изменение общественных отношений, вызванное сменой государственного устройства России в начале девяностых годов, включало в себя и изменение отношений между государством и религией. Мы стали свидетелями двух встречных процессов – де-секуляризации политики и политизации религии. Власть обратила свое внимание на позитивную, объединительную роль церквей, а церкви стали рассматривать политику как средство достижения конкретных социальных, просветительских и религиозных задач, которые стоят перед ними.

Либерализация законодательства способствовала включению верующих в активную социальную жизнь. Количественный рост религиозных общин сопровождался ростом благотворительных, учебных и политических организаций, ставящих в основание своей деятельности религиозные нравственные принципы. Все это на фоне высокой религиозности населения заставляет нас задуматься о новых формах отношений церкви и государства.

Томас Гоббс утверждает, что «христианское государство и церковь – одно и то же»[60] лишь в том случае, когда мы сугубо теоретически рассматриваем отношения идеальной христианской государственной конструкции и некоей универсальной церковной организации. Если следовать логике Шарля Монтескье, можно предположить, что между моделями государственного устройства и конфессиональной ориентацией той или иной церковной структуры существует закономерная связь. Монтескье утверждает, что «религия без видимого главы»[61] более соответствует республиканскому правлению. Он имеет в виду реформатов, противопоставляя им католиков, тяготеющих, по его мнению, к монархизму. Позднейшее развитие европейских государств показало ошибочность данного рассуждения, но оно, тем не менее, не потеряло актуальности и сегодня. Тому свидетельство – интеллектуальные поиски в современной России. Часть православно ориентированных граждан убеждена в том, что православие и монархия неразделимы. Им противостоят христианские экуменисты, отстаивающие либерально‑демократические ценности и видящие между либерализмом и своими религиозными убеждениями внутреннюю связь.

Конец тысячелетия заставляет мир подводить исторические итоги и строить будущие планы. За формальной чередой цифр скрывается невероятное психологическое и интеллектуальное напряжение той части человечества, которая веками воспитывалась в культуре христианской традиции и сегодня встречает двухтысячелетие Рождества Христова. В России ситуация усугубляется обвалом старой политической системы. Речь идет не просто о кратком коммунистическом периоде русской истории, речь идет о крушении империи, о крушении целого комплекса культурных и религиозных систем.