Соборный двор

В противовес Георгу Кречмару сибиряки выдвинули на пост епископа свою кандидатуру – суперинтендента из Омска Николая Шнайдера, потомка ссыльных советских немцев. Все дни вокруг Синода кипели страсти. За выборами явно просматривался договор. Шнайдер снял свою кандидатуру с выборов, епископом стал Кречмар, а важный пост председателя президиума Генерального Синода достался заместителю Николая Шнайдера – омскому пробсту Василию Ивановичу Шеерману – молодому энергичному поборнику пиетизма, который после ухода на пенсию уже немолодого Шнайдера остается явным лидером сибирских лютеран.

У каждого из названных направлений есть силы, чтобы занять ведущее положение в церкви. За либеральной частью стоит опыт, образование и материальная поддержка германского правительства, заинтересованного в ЕЛЦвР как в организации, способствующей сокращению эмиграции немцев из России. За сибирскими пиетистами стоит твердая вера, закаленная в противостоянии коммунистам.

Церковные расколы наступают тогда, когда нарушается баланс между вероучительным единомыслием и многообразием обрядовых форм, которое способно вместить это единомыслие. Если ЕЛЦвР справится с этой проблемой, то она сохранит шанс из Церкви, окормляющей сегодня преимущественно российских немцев, превратиться не на словах, а на деле в действительно общероссийскую лютеранскую церковь.

Русский вариант финского лютеранства

Опубликовано: Истина и жизнь. – 1996. – № 11

«Восстань, о погибшая Ингрия,
из праха своих церквей!»

Арво Сурво

Все поистине новое и свежее в лютеранстве рождается на болоте, что вовсе не является уничижительной метафорой в устах автора настоящей статьи. Просто так повелось еще с тех самых пор, как в глубине Тюрингенского леса на краю болота Мера родился сам доктор Мартин Лютер. Туман живописных и таинственных чухонских болот окутывает и рождение русского лютеранства в недрах страны Ингерманландии. Страны столь же реальной, как Россия, на территории которой живут ингерманландцы, и столь же нереальной, как Беловодье, на «территории» которой живет белоглазая чудь. Осмеливаясь приглашать любознательных на прогулку по лютеранским местам, хочу напомнить, что видимость в тумане затруднена, а потому сталкер вправе рассчитывать на снисходительность со стороны благожелательного читателя.

Некогда в столице российского лютеранства городе Петербурге располагалось несметное, на российский глаз, количество национальных лютеранских кирх, как-то: немецкая, шведская, эстонская и прочие. Они соседствовали с православными и католическими храмами, наиболее роскошные из них строились на Невском проспекте, что позволило одному из главных российских морализаторов наших дней назвать последний «проспектом веротерпимости». Однако не будем выдавать желаемое за действительное. Тем более что не зыбкая российская веротерпимость является предметом нашего разговора. Сталкера волнует вопрос верозарождения, зарождения особой русской лютеранской веры. И сдается мне, что ответ он ищет в туманной стране Ингерманландии.