Собрание

Уж так-то, Муза, мы с тобой сжилися,
Притерлись уж друг к другу, как супруги.
Я не скажу, подумаю — явися,
Вверх венами протягиваю руки.
И слышу шаг любимый, быстрый, лисий.

1

В темноте ночей любовных
Расцветают души как фиалки.
Хоть текучи и благоуханны,
Но, невзрачные, они так жалки.
Грех цветет ли в животе,
Как полярное сиянье,
Отвращенье, дикий страх —
Плод от чресел содроганья.
Дети, ваши все догадки
Не так страшны, так же- гадки.
Ты зачем
Цветок плоти
С двумя несорванными лепестками
Хвастливо так показывал?
Этим что сказать хотел?
Что этим доказывал?
Верно, хочется тебе
Деву разломать
Как жареную курицу,
Как спелый красный апельсин,
И разорвать, и разодрать,
И соком смерти напитать
До самых жизни до глубин.
Разве ты виноват?
Против воли — тупое жало
Вздымается из брюха кинжалом
И несет томительную смерть.
Все идут путем греха,
Плюнуть — кто осмелится посметь,
Не вкусить, взглянув издалека —
А ведь он бы мог не умереть.

2. Сон

Бегу по улице, а он за мной.
Взгляд будто свернутый гад,
А под плащом — автомат.
Ах, трамвай, увези, унеси поскорей:
Оглянулась — стоит у дверей.
И скрежещет и лязгает алый трамвай.
Ах, спаси меня, Господи, и не отдай!
Я — в церковь. Рушусь вся перед иконой —
И пули визг, и вдрызг стекло со звоном.
И черная дыра во лбу Мадонны.
Я — за алтарь. По колокольне вверх.
Но он за мной — неотвратим как грех,
К стене прижал и задирает платье,
И жадно, быстро заключил в объятья,
И, потный, гладит грудь поспешно
(Я мраморная вся уже от страха),
Целует, наклонясь, пупок,
Потом с улыбкой ломаной и нежной
Он автомат прилаживает к паху
И нажимает спусковой крючок.

3

Горькое яблоко выросло в райском саду.
Так похожа страсть на убийство.
От блуда делается душа
Прыгучей, свободной
И непривязанной, как после смерти.
Что же? Чем утешить? Мы — трупы,
Мы трупы с тобой, в пятнах тьмы,
Так и будем вести себя, будто трупы,
Захороненные в одной могиле,
Летучий смешаем прах.
Хоть меня до греха раскаянье мучит и страх,
Ночь связала нас клейкой лентой,
Пахнет чужими вещами, настойкой разлитой и
"Кентом",
Входит бесшумно Дракон о семи головах.

4

Как ссадина, синяк любовь пройдет.
Но вот она болит еще, цветет.
Казалось, жизнь идет наоборот —
Увял мой мозг, расцвел живот.
Как пена он, как воздух легким стал —
Живот расцвел, а мозг увял.
Но он вернется, станет он
Гнездом для двух кочующих ворон.
Начнется половодье ли, содом,
Но он всплывет, вороний крепкий дом.
Войди же в кровь мою как в новую тюрьму,
А я войду в твою —
И превратимся в тьму.
Овца к овце — какой же грех —
От страха, а не для утех.
Начнется половодье ли, содом,
Но он всплывет, вороний крепкий дом.

5

Утро. Французское знамя
(Зачем оно здесь?) на дверях,
Алые синяки на руках,
Записка лежит в головах.
Глаз скошу и читаю
(Лень шевельнуть рукой)
Слово одно только — "злая" —
Сам ты — я думаю — злой.
Тело поет — "зачем?".
Окурок с полу возьму,
Дева ли, или шлюха,
Столетняя злая старуха —
Я уж сама не пойму.
Разве и он виноват?
Закон естества такой.
Может, он сам не рад,
Пятку зря целовал,
Зря называл сестрой.
Бог с ним. А память плывет:
Толстый уродливый грек
Робко дитя растлевал,
Так до конца не растлил,
Все же и он человек:
Папой просил называть,
Слушаться старших учил.
Сладко в крови поет
Перестоявшийся пыл,
Ленью в костях заныл,
Все же — сладость во всем.
Иду, подпрыгивая,
Не чувствуя кожи.
Вспыхнет в памяти стыд —
Чуть подвою, пугая прохожих.
Только луна не ласкает,
Солнце, лаская, блестит.

6. След Солнца

Долго смотрела в рассветное солнце —
Сердцем, толчками вставало оно.
Закрыла глаза. А на изнанке век
Жжется зеленое малое пятнышко
И взорвалось изнутри ослепительным блеском,
Стало кровавым. А в центре
Распятый стоял человек,
Взрыв световой
Превратил его в пентаграмму.
Так я смотрела в свою
Рассветную тайную ночь,
Где цвели зелено-красные зерна.

7

Морем Дождей, темным глазом своим
Правым горько Луна поглядела
В меня через синий дым
И в кудрявую тучу влетела.
Круглый шкаф она, вся железная,
В ней книга лежит голубиная,
А нами правит сила змеиная.
Правит нежная.

8

Нет, не холод вокруг, не зима,
Ветки по плечи в цветах,
Ну так измыслю сугроб,
Лягу в пушистый гроб —
Синий мороз в глазах.
Как коровья лепешка тепла,
Среди холода мглы — как земля
В декабре мировом.
Пусть я замерзну в июне,
Не черемуха — снег на лице моем.
Смертью блаженных умру,
Синим и чистым льдом
Я засияю в жару.

9

Грубыми средствами не достичь блаженства.
Если даже достичь — в нем
Сатанинская злая насмешка,
И знаменует это
Ухмылка, начертанная
Внизу на чреве.
Не разделить жизни,
И не найти защиты,
И не прочесть иероглиф
И своего лица.

10

Я бы вынула ребро свое тонкое,
Из живого вырезала бы тела я —
Сотвори из него мне только Ты
Друга верного, мелкого, белого.
Не мужа, не жену, не среднего,
А скорлупою одетого ангела,
Чтоб он песни утешные пел
И сидел бы ночами на лампочке,
На паучьих звенел бы струночках.
Не Адам я — но его еще одиночей.
Трудно ли, если захочешь?
Сотвори.
Уж так-то рада я тут была бы…
Ах, друга светлого, тонкого, мелкого
Из капли крови, из кости слабой.