Собрание

Мчит автобус через горы,
и — Прокленти имя им.
Вот каньон, заросший мелким
красным слабым листьецом.
А со дна струится верткий
Тонкошеий белый дым.
Он со дна ведет проклятье
Вверх — к вершинам — поводырь.

Черный глухо-мертвый ослик
На обочине распух,
Мимо вдаль трусит, задумчив,
В грубых шорах
И в расшитой в кровь попоне
Старый серенький лошак,
Бубенцами: дринь дак-дак.

Задыхаюсь я под неба
Ярко-синей простыней,
И душа уже не дышит —
Будто я в избе курной.

Перец едкий сыплет с неба.
Что же остается, серб?
Взять ли домовину деда
И бежать вглубь дальних неб.

Что ж? Отныне — это стол твой,
Это — жесткая постель,
Ты сметаешь крошки хлеба,
Над сосновым твердым ложем
Закачает веткой ель.

Разве можно, разве право
Мертвых с жизнью разлучать?
Или призрак от живого
Льзя ли грубо различать?

Спи же в домовине деда,
Мы схороним в облаках,
Запустив ее на небо
Длинной песней в завитках.

Мой же путь лежит нелепый
В монастырчик под горой,
Пахнет кофе, тайной склепа,
Где молитвы подогреты
Сливовицей молодой.

Ледяную брагу в кровь пущу,
Лепестком замерзшим заев,
И за пазухой словесную пращу
Шевельну, и ременный напев.

1996

НА ПРОГУЛКЕ

Меж кладбищем мальтийских рыцарей
И ламаистским темным храмом —
Сперва черту проведши прямо,
Посередине точку выцарапай.
И в этой точке, строго смеренной,
Меж этих двух полей заряженных
Всегда сидит большая чайка
И кланяется в обе стороны.

Как будто вер двух провода
Она, подъяв, соединила
И через тело пропустила
И взорвалась здесь навсегда.
О если б как она — все веры
Соединить в одной, одной
И, ощетинясь будто солнце,
Большой взметнуться булавой.

1981

ПРИБЛИЖЕНИЕ КАВКАЗА (Поезд)

Как пчеловод, мед соскоблив,
Вдвигает раму в улей снова —
Похмельный Краматорска вид
Сменила тишина Азова.

С холма куда-то вниз и вдаль,
Надувши паруса косые,
Могилок горсть, как стайку яхт,
Горячим ветром относило.
Где только что была видна
Луна как розовый потек —
Я орлей лапы вижу след,
Ей облак разрывает бок.
И расплылась и потекла
По небу черная печать,
Ее значение темно,
Я не умею различать.
Но принялась она мотать
Клубок — что грязен и ал,
И вдвинулись первые горы,
Толкнули Московский вокзал.
Раздавили, как не бывало,
Будто где дом — там дым.
В грубошерстной зеленой милоти,
Вроде ребра в толще плоти,
Гора под ветром ночным.
А флейтисты поднесли к губам
Тусклые початки кукурузы
И высвистали из-под теплой мглы
Змею Кавказа или Музы.

1988

АРБОРЕЙСКИЙ [14] СОБОР