Собрание

Сироте… Сироту… Ой вы, люди и звери,
Что же делать еще с сиротой —
По весне его в небо кидают в сапогах землемеры,
Мерят небо его пустотой.
Что ж, ты хочешь сказать: сирота — это мера,
Мера всех измеримых вещей?
Ничего не хочу, в сироту только верю —
Как в наживку — он слаще червей.
На него ты поймаешь белую в обморок птицу
Или рыбу в придонных цветах,
А на сонной воде может Сам им прельститься —
Бог клюет хорошо в камышах.
Сиротой не согреешься — не загорится,
Но поставь на окно как маяк —
Перед ним на шажок, волосок, на крупицу
Отступает дымящийся мрак.

" Так надрывно и длинно вопил паровоз "

Так надрывно и длинно вопил паровоз
(Он по небу развозит пар).
Он промчался, взвывая, чрез сердце мое,
Чрез его опустевший вокзал.
И потом он так долго кричал в полях,
Источая с одышкой пар,
Только волк за болотом подхватил этот вой,
Потому что он зол и стар.
И всю ночь я душила душу свою,
Как снимают со свечек нагар,
Представляя дрожащие рельсы и даль
И к Хабаровску мчащийся пар.

ГНОМ ТРЕХГЛАЗЫЙ

Меж шумом жара
Ядра земного
И гулом моря
Всегда ночного —
Шахтерствует трехглазый
Упорный гном,
Пронзая тьму зеленым
И тройственным лучом.
Он то к огню на лоно,
То к днищу моря никнет,
И море вскрикнет.
Плывет, как будто лодка, тонет.
Плывет и тонет.
Меж лавой и водой
Буравит он проход,
Меж тьмой и тьмой,
Когда он их сольет —
То чья возьмет?
Когда устанет он — прыжком
В глубины — белкою
И корни древних городов
Грызет зубами мелкими.
Ты спросишь — как забыть его?
Вслед чистому уму
В лазурной яркости витать,
Неведомой ему.

ВРЕМЯПРОВОЖДЕНЬЕ #3

Над ядром земным, обжигая пятки, пробегать,
Рассыпаясь в прах, над морями скользить,
Солью звезд зрачки натирать
И в клубочек мотать жизни нить.

Сколько слез! Сколько жемчуга!
Надо глотать их!
В животе они станут пилюлей бессмертья —
Это круг моих ежедневных занятий.

Говорить всем сразу — сюда! И — прочь!
Левым глазом читать, а правый
Скашивать вправо. Вот, право,
Это все, что я делаю день и ночь.
Потеряю во тьме свое имя
И охриплым голосом стану петь я,
Все забуду и снова вспомню,
И друг друга толкают мои занятья,

И упорствовать в том, что ночь не для сна —
Для него — нашатырный настойчивый день,
И всегда не сама, и всегда не одна,
Как небесное облако ширится лень,
И смотреть, как пульсирует жилка в запястье
И в нем кружится жизни моей колесо,
И как белка всегда торжествующий враг,
Почему-то я в его власти.
Вот собака бродячая, как несчастье.
Я не Бог — я жалею собак.

" Не плясала б я на крыше "