Собрание баллад

Столпился хор проворно И по дороге побежал

За ними тенью черной. И дале, дале!.. конь летит,

Под ним земля шумит, дрожит,

С дороги вихри вьются,

От камней искры льются.

И сзади, спереди, с боков

Окрестность вся летела: Поля, холмы, ряды кустов,

Заборы, домы, села. "Не страшно ль?"- "Месяц светит нам!"

"Гладка дорога мертвецам!

Да что же так дрожишь ты?"

"О мертвых все твердишь ты!"

Вот у дороги, над столбом,

Где висельник чернеет, Воздушных рой, свиясь кольцом,

Кружится, пляшет, веет. "Ко мне, за мной, вы, плясуны!

Вы все на пир приглашены!

Скачу, лечу жениться…

Ко мне! Повеселиться!"

И ле том, ле том легкий рой

Пустился вслед за ними, Шумя, как ветер полевой

Меж листьями сухими. И дале, дале!.. конь летит,

Под ним земля шумит, дрожит,

С дороги вихри вьются,

От камней искры льются.

Вдали, вблизи, со всех сторон

Все мимо их бежало; И все, как тень, и все, как сон,

Мгновенно пропадало. "Не страшно ль?"- "Месяц светит нам".

"Гладка дорога мертвецам!

Да что же так дрожишь ты?"

"Зачем о них твердишь ты?"

"Мой конь, мой конь, песок бежит;

Я чую, ночь свежее; Мой конь, мой конь, петух кричит;

Мой конь, несись быстрее… Окончен путь; исполнен срок;

Наш близко, близко уголок;

В минуту мы у места…

Приехали, невеста!"

К воротам конь во весь опор

Примчавшись, стал и топнул; Ездок бичом стегнул затвор -

Затвор со стуком лопнул; Они кладбище видят там…

Конь быстро мчится по гробам;

Лучи луны сияют,

Кругом кресты мелькают.

И что ж. Ленора, что потом?

О страх!.. в одно мгновенье Кусок одежды за куском

Слетел с него, как тленье; И нет уж кожи на костях;

Безглазый череп на плечах;

Нет каски, нет колета;

Она в руках скелета.

Конь прянул… пламя из ноздрей

Волною побежало; И вдруг… все пылью перед ней

Расшиблось и пропало. И вой и стон на вышине;

И крик в подземной глубине,

Лежит Ленора в страхе

Полмертвая на прахе.

И в блеске месячных лучей,

Рука с рукой, летает, Виясь над ней, толпа теней

И так ей припевает: "Терпи, терпи, хоть ноет грудь;

Творцу в бедах покорна будь;

Твой труп сойди в могилу!

А душу бог помилуй!"

ПОКАЯНИЕ

Был папа готов литургию свершать,

Сияя в святом облаченье, С могуществом, данным ему, отпускать

Всем грешникам их прегрешенья.

И папа обряд очищенья свершал;

Во прахе народ простирался; И кто с покаянием прах лобызал,

От всех тот грехов очищался.

Органа торжественный гром восходил

Горе во святом фимиаме. И страх соприсутствия божия был

Разлит благодатно во храме.

Святейшее слово он хочет сказать -

Устам не покорствуют звуки; Сосуд живоносный он хочет поднять -

Дрожащие падают руки.

"Есть грешник великий во храме святом!

И бремя на нем святотатства! Нет части ему в разрешенье моем:

Он здесь не от нашего братства.

Нет слова, чтоб мир водворило оно

В душе погубленной отныне; И он обретет осужденье одно

В чистейшей небесной святыне.

Беги ж, осужденный; отвергнись от нас:

Не жди моего заклинанья; Беги: да свершу невозбранно в сей час

Великий обряд покаянья".

С толпой на коленях стоял пилигрим,

В простую одет власяницу; Впервые узрел он сияющий Рим,

Великую веры столицу.

Молчанье храня, он пришел из своей

Далекой отчизны как нищий; И целые сорок он дней и ночей

Почти не касался до пищи;

И в храме, в святой покаяния час,

Усердней никто не молился… Но грянул над ним заклинательный глас

Он бледен поднялся и скрылся.

Спешит запрещенный покинуть он Рим;

Преследуем словом ужасным, К шотландским идет он горам голубым,

К озерам отечества ясным.

Когда ж возвратился в отечество он,

В старинную дедов обитель: Вассалы к нему собрались на поклон

И ждали, что скажет властитель.

Но прежний властитель, дотоле вождем

Их бывший ко славе победной, Их принял с унылым, суровым лицом,

С потухшими взорами, бледный.

Сложил он с вассалов подданства обет

И с ними безмолвно простился; Покинул он замок, покинул он свет

И в келью отшельником скрылся.

Себя он обрек на молчанье и труд;

Без сна проводил он все ночи; Как бледный убийца, ведомый на суд,

Бродил он, потупивши очи.

Не знал он покрова ни в холод, ни в дождь;

В раздранной ходил власянице; И в келье, бывалый властитель и вождь,

Гнездился, как мертвый в гробнице.

В святой монастырь богоматери дал

Он часть своего достоянья: Чтоб там о погибших собор совершал

Вседневно обряд поминанья.

Когда ж поминанье собор совершал,

Моляся в усердии теплом, Он в храм не входил; перед дверью лежал

Он в прахе, осыпанный пеплом.

Окрест сторона та прекрасна была:

Река, наравне с берегами, По зелени яркой лазурно текла

И зелень поила струями;

Живые дороги вились по полям;

Меж нивами села блистали; Пестрели стада; отвечая рогам,

Долины и холмы звучали;

Святой монастырь на пригорке стоял

За темною кленов оградой: Меж ними - в то время, как вечер сиял, -

Багряной горел он громадой.

Но грешным очам неприметна краса

Веселой окрестной природы; Без блеска для мертвой души небеса,

Без голоса рощи и воды.

Есть место - туда, как могильная тень,

Одною дорогой он ходит; Там часто, задумчив, сидит он весь день,

Там часто и ночи проводит.

В лесном захолустье, где сонный ворчит

Источник, влачася лениво, На дикой поляне часовня стоит

В обломках, заглохших крапивой;

И черны обломки: пожар там прошел;