Собрание частушек Костромской губернии Нерехтского уезда

Относительно частушки девичьей уместно высказать еще одно соображение. Читатель, уже при беглом чтении частушек, вероятно, обратит внимание на то, что в частушке, по содержанию своему явно составленной девицей, составительница говорит о себе в мужском роде. Нельзя думать, что это — оговорка, таких частушек с «оговорками» слишком много. Нельзя думать и того, что это ради размера: по большей части размером вполне допускается и женский род, так что не составляет труда сделать замену. Но что же это такое? Ответ на это легко дать, если припомнить кое-что из области половой психологии и из истории литературы. Известно, что поэзия — не женское дело и что поэтессами всегда бывали женщины мужественные, «промежуточные формы» между собственно женщиной и собственно мужчиной. Отсюда понятна всегдашняя наклонность поэтесс, начиная с древнейших времен и кончая позднейшими, говорить о себе в мужском роде. По-видимому, не иначе бывает и у деревенских поэтесс, а от них вновь — составленная частушка так и распространяется в среде настоящих девиц с несоответственным содержанию мужским родом.

Заканчивая свое обрывочное изложение мыслей о частушках, я считаю долгом добавить, что смысл своей работы вижу совсем не в этих заметках, а в издании сырого материала. Но если бы эти заметки обратили чье-нибудь внимание на частушку и побудили его сделать подобную же запись для иного уголка Костромского края, то я был бы вполне удовлетворен.

При этом мне кажется полезным указать, в интересах общего дела, на крайнюю необходимость записывать по возможности все варианты той или иной частушки. Только при наличности их возможно будет, наконец, понять, как идет процесс народного творчества и что он такое в существе своем: индивидуальное ли вдохновение отдельных поэтов, терпящее порчу по мере своего распространения, или, наоборот, постепенно совершенствуемое, от поэта к поэту, или, наконец, создание бессознательного и слепого инстинкта общенародной массы. Правда, собирать варианты скучно, а печатать их кажется излишнею роскошью, но, быть может, важнее изучить одну частушку во всех ее видоизменениях, нежели гнаться за многими, но без вариантов.

Возможно, что довольно значительное число слов в собрании частушек окажется непонятным читателю. Объяснения таких слов отсутствуют ввиду того, что в скором времени надеюсь выпустить в свет подробный словарь изучаемой мною местности. Но, быть может, теперь же необходимо объяснить одно, весьма часто встречающееся, малопонятное выражение, а именно «мо-ёт», которое есть сокращение «мой-от»...

Павел Флоренский

ЧАСТУШКИ, СОБРАННЫЕ В СЕЛЕ ТОЛПЫГИНЕ КОСТРОМСКОЙ ГУБЕРНИИ НЕРЕХТСКОГО УЕЗДА НОВИНСКОЙ ВОЛОСТИ. ЛАНДЮХОВЫЕ ЧАСТУШКИ (индивидуальные)

1. Лавы[1]

гнутса, лавы гнутса,лавы подгибаются.
Двое любять, двое любять,
третий — собираетса.

2. Я сидела под окошком,
шила платьицо с горошком,
две оборочки подрят,—
для хорошеньких ребят.

3. Навяжу ли я к лицу
беленькой платочик.
Я не кем не занята,
гуляю как светочик.

4. Повяжу я, поищу
(или: повяжу я, повяжу)
белинькой платочик.
Я не кем не занята,—
гуляю как цветочек.

5. Две березки да ветла,—
все попарно, я — одна.
Делать нечево одной,—
я сейчас уйду домой
(или: пойду с гуляночки домой).

6. Давай, таварка, попоем,
попоем, удалая.
Ты люби большова брата,
а я буду — малова.

7. Сошью ковточку бардову
на отделку — ластику.
Ты люби, таварка, Васю,
а я буду — Сашиньку.

8. Сошью ковточку бардову,
на отделку — ластику.
Ты люби, таварка, Сашу,
а я буду — Васиньку.

9. Сошью ковточку собе
ис ситчику зеленова.
Полюбил бы хоть ходок —
ето Спиридонова.

10. Купи, маминька, на платье,
буду барыней ходить.
Я сошью капот с оборков,
буду слесаря любить.

11. На дорожке стоит столбик,—
верстовой, нельзя рубить.
На примете есть мальчишко,—
занятой, нельзя любить.