Собрание народных песен

Со Восточнаго держания
Во словесном Киеве граде
Жил себе Володимир князь,
Имел себе трёх сыно́в:
Старейший брат, а польший князь,
А ме́ньших два брата, Борис и Глеб.
Живши-бывши, Володимир князь
Стал своим чадам бласловляти,
А удельными гра́дами наделяти:
Старейшему брату Чернигов град,
Борису и Глебу Киев град.
Живши-бывши Володимир князь
В доме своём переставился.
Чады его возлюбленные
Со славою его погребали;
Разъезжалися во разныя страны:
Старейший брат в Чернигов град,
А Борис и Глеб во Киев град.
Живши-бывши старейший брат,
Старейший брат, а польший князь
В уме своём разуме смешался:
И пишет князь злописа́ние
Двум братам Борису и Глебу:
«Вы ме́ньшие братья, святые князья,
Святые князья, благоверные,
Два брата мои, Борис и Глеб!
Прошу я вас в пир пировать,
Во че́стный пир вам пир пировать:
Мы будем в моём доме отца поминать».
Послы его прихождали,
И посы́льный лист приношали
Двум братам Борису и Глебу.
Два брата Борис и Глеб
Посы́льный лист принимали.
Пред матушкой прочитали;
И начали плакати-рыдати,
И жалобным гласом причитати,
Им матушка говорила:
— Возлюбленные мои чада.
Святые князья благоверные!
Не ездите вы к большо́му брату в гости:
К старейшему брату Святополкию;
Не на пир он зовёт пировати,
Не отца в своём доме поминати:
Хочет он вас затребити,
Всею Росеей завладати,
Со всеми со удельными городами
Со всеми со верными со слугами! —
Они матушки не слушались,
Садились на добры́их ко́ней,
Поехали к большо́му брату в гости,
К старейшему брату и к бо́льшему князю.
А польший князь, ненавистный-злой,
Не в доме он братиев встречает,
Встречает далече в чистом поле,
Свирепо на братьев взирает,
Он зрит на них яко разбойник,
Два брата Борис и Глеб
Видют они напасть свою,
Слезают с до́брыих ко́ней,
Упали к большому брату в ноги,
Старейшему брату, Святополку:
Борис упал в правую ногу,
А Глеб упал в левую;
Начали они плакать и рыдати,
И жалобным гласом причитати:
— Любимый ты наш старе́йший брат,
Старейший брат, а больший князь!
Не срежь ты главы́ незрелыя,
Не пролей ты крови християнской,
Крови християнской понапрасну!
Возьми ты нас в рабы себе,
Работай ты нами как рабами! —
А бо́льший князь, ненавистный-злой,
Ни на что злодей не воззирает,
Ни на плаканье, ни на рыданье,
Ни на жалобное их причитанье:
Бориса взял коньём вружи́л,
А Глеба ножём зарезал;
И повелел эти тела́, Борисово,
Борисово и Глебово,
Затащить во темны́ леса.
И садился злой на добрый конь,
И стал разъезжать и похваляться:
— Слуги мои верные!
Топе́рича наша вся Росе́я,
Со всеми со удельными городами,
Со всеми со верными со слугами! —
А господь хвалы не слушает,
Ссылает господь двоих ангелов
Со ко́пием со во́стрыим;
Повелел господь земли́ подрезати,
Подреза́ти и потряса́ти;
И они зе́млю подреза́ли,
Подреза́ли и потряса́ли;
Земля с кровию смешалася,
Вся вселенная, ужаснулася,
Словно в синием морс волны всколыхалися.
Он думал, злодей, рай растворился,
Ан сам сквозь сырой земли провалился.
А те тела́, Борисово,
Борисово и Глебово,
Лежали ро́вно тридсять лет:
Не зверь их, ни птица не трону́ли,
Ни мрачное помрачение,
Ни солночное попечение.
Как тридсять лет миновалося,
Явилося явление:
Явился столб красный огненный,
От земли и до не́ба;
К тому столбу о́гненному
Сходилися-соезжалися
Цари, власти и патриархи,
И все православные христиане:
Служили молебны благочестны
Двум братам Борису и Глебу;
Святые тела обретоша нам
Двух братьов Бориса и Глеба;
От святых мощей было прощение;
Погребали их, светов, со славою.
А мы поем славу Борисову,
Борисову славу и Глебову,
Во веки веков, аминь.