Собрание палийских джатак

"Говорят, некогда жила в Варанаси гетера по имени Калика, и был у неё брат Тундила. Калика за каждую ночь получала тысячу монет. А Тундила был беспутный малый, любил женщин, любил выпить, любил сыграть в кости. Сколько бы денег она ему ни давала, он все спускал, и никак она не могла его образумить. Однажды он совсем проигрался, даже одежду с себя пришлось снять. Вот он завернулся в кусок дерюги и пришёл так к её дому. А у её рабынь был приказ: "Если явится Тундила, не давать ему ничего, гнать его в шею". Те так и сделали. Тундила сел на пороге и расплакался. Тем часом шёл к Калике какой-то купчик, что каждую ночь приносил ей по тысяче монет. Он увидел Тундилу и спросил: "Что ты плачешь, Тундила?" – "Господин, я проигрался в кости и пришёл к сестре за помощью, а рабыни её вытолкали меня в шею". – "Подожди здесь, я поговорю с твоей сестрой". Зашёл и говорит: "Брат твой сидит перед домом, укрывшись дерюгой. Что же ты не дашь ему хотя бы во что одеться?" – "Ничего я ему не дам. Если тебе его жаль, сам и давай". А у гетеры в доме был такой обычай: из тысячи монет, что приносил гость, пятьсот она откладывала, а на пятьсот покупали одежды, цветов и благовоний. Гости, приходя на ночь, надевали на себя эту одежду, а когда уходили наутро, то опять переодевались в своё. Так что купчик надел то платье, которое ему предложили, а свою одежду передал Тундиле. Тот оделся, пошумел и отправился в кабак. А Калика наказала рабыням: "Когда гость мой наутро вздумает уходить, одежду у него заберите". И вправду, когда он собрался домой, рабыни налетели на него со всех сторон, словно шайка разбойников, раздели донага и так отпустили: "Иди теперь, молодой человек". Он нагишом и вышел на улицу. Народ хохочет, а купчик застыдился. Вот он и стал каяться:

"Сам во всём я виноват,

Когда надо не смолчал.

Зачем я с Тундилой заговорил,

Сестра разобралась бы с ним сама!

А я теперь остался нагишом.

Подобный случай близок к твоему".

Так заключил Таккария свой рассказ и поведал ещё случай: "Однажды в Варанаси пастухи зазевались, и в стаде у них на пастбище подрались два барана. Некий сорокопут испугался за них: "Разобьют себе лбы да, чего доброго, и погибнут. Надо бы мне их разнять". И стал он их уговаривать: "Дядюшки, не нужно драться!" Те его не слушают. Тогда он сел одному на спину, потом другому на голову и продолжал уговоры. Те знай себе дерутся. "Ах, так? Ну, тогда убейте меня!" И сунулся он между их лбов, а они опять сшиблись. Сорокопут попал словно меж молотом и наковальней. Раздавленный, он испустил дух – да сам и виноват.

Однажды двух дерущихся баранов

Надумал разнимать сорокопут,

Влетел он лихо между лбов бараньих

И тут же был раздавлен ими всмятку.

Подобный случай близок к твоему.

А вот ещё случай.

Однажды несколько жителей Варанаси заметили пальму, выращенную пастухами. Один из них полез за плодами. Пока он рвал плоды и бросал вниз, из муравейника под пальмой вылезла кобра и поползла вверх по стволу. Стоявшие внизу попробовали палками согнать её, да ничего у них не вышло. Крикнули верхнему: "К тебе лезет кобра!" Он перепугался, завопил. Тогда нижние растянули за четыре угла крепкое полотнище и велели тому прыгать. Он прыгнул и угодил точно в середину. Но те, что держали полотнище, не устояли от удара, стукнулись лбами, поразбивали друг другу головы и тут же испустили дух.

Однажды четверо товарища спасали

И растянули парусину для него,

Но друг о друга черепа поразбивали –

Подобный случай близок к твоему.

А вот и ещё случай.

Однажды в Варанаси воры стащили ночью козу и собрались зажарить и съесть её в лесу. Завязали они ей морду, чтобы не блеяла, и оставили лежать связанной в бамбуковых зарослях. На следующий день пошли за ней, а ни ножа, ни меча с собой не захватили. Пришли на место, говорят: "Ну, давайте нож, будем её резать и свежевать". Глядь – а ножа-то ни у кого и нет. "Что делать, без ножа не зарежешь! Отпустим-ка её. Она, должно быть, везучая". Козу развязали, и стала она весело прыгать среди бамбука. А рядом в кустах был припрятан тесак; его оставил какой-то корзинщик, что приходил туда за бамбуком и собирался вернуться ещё раз. Его-то коза и задела случайно копытами. Тесак с шумом упал. Воры подбежали на подозрительный шум, увидели тесак, обрадовались, тут же козу зарезали и освежевали. Так она сама накликала свою смерть.

Резвилась раз коза среди бамбука

И на тесак случайно наступила.

Им тут же перерезали ей горло.

Подобный случай близок к твоему.

Зато те, кто держат язык за зубами и говорят в меру, – продолжал Таккария, – избавляются от смертельной опасности, как случилось с киннарами.