Собрание ранней прозы

– Ужас этой тесной и темной тюрьмы усиливается еще от ее чудовищного смрада. Сказано, что вся грязь земная, все нечистоты и отбросы мира будут стекаться туда, словно в бездонную сточную яму, когда очистительное пламя судного дня охватит мир. К тому же сгорающие там огромные массы серы тоже наполняют всю преисподнюю нестерпимым смрадом, и самые тела осужденных издают настолько тлетворное зловоние, что даже единого из них, как говорит святой Бонавентура, достаточно, чтобы отравить весь мир. Сам воздух нашего мира, эта чистейшая стихия, становится смрадным и удушливым, когда долго застаивается. Подумайте же, какова должна быть смрадность адского воздуха. Вообразите зловонный разложившийся труп, который лежал и гнил в могиле, превращаясь в студенистую массу, в липкую и гнойную жижу. Вообразите, что этот труп предается огню, пожирается пламенем горящей серы и испускает кругом густой, удушливый дым омерзительного и тошнотворного разложения. И теперь вообразите этот невыносимый смрад усиленным в миллионы и миллионы раз за счет бессчетных миллионов и миллионов зловонных останков, сваленных грудами в вонючей тьме, – неимоверный разлагающийся, гниющий нарост человеческого дикого мяса. Вообразите все это, и у вас будет некоторый образ жуткого смрада преисподней.

– Но как ни ужасен этот смрад, это еще не самая тяжкая из телесных мук, которым подвергаются осужденные. Тягчайшая из всех пыток, которым тираны когда-либо подвергали своих смертных собратьев, это пытка огнем. Поднесите на мгновение палец к пламени свечи, и вы ощутите боль от огня. Но земной огонь создан Богом на благо человеку – для поддержания в нем искры жизни, для помощи в полезных трудах его, меж тем как адский огонь – иного рода и создан Господом для мучения и кары нераскаянных грешников. Огонь земной пожирает предмет свой более или менее быстро, в зависимости от того, насколько этот предмет горючий, так что людская изобретательность даже придумала химические средства, что могут умерить или задержать сгорание. Но сера, горящая в преисподней, это вещество, специально предназначенное к тому, чтобы гореть веки вечные с бушующей яростью. Более того, наш земной огонь, когда он горит, уничтожает, так что чем сильней он пылает, тем меньше длится – но огнь адский имеет то свойство, что он жжет, не истребляя сжигаемое, и потому, хотя он бушует с неистовой силой, он длится вечно.

– Земной огонь наш, к тому же, сколь ни было бы огромно и яростно его пламя, всегда имеет пределы – но огненное озеро преисподней безгранично, безбрежно и бездонно. Свидетельствуют, что сам сатана, будучи спрошен неким воином, был должен признаться, что, если бы целая гора низверглась разом в пылающий океан преисподней, она сгорела бы в одно мгновение, как капля воска. И это страшное пламя будет терзать тела осужденных не только извне – каждая из погибших душ вся целиком превратится в ад, и необъятное пламя будет бушевать в ее недрах. О, как ужасна участь этих пропащих! Кровь делается бурлящим кипятком, мозг прикипает к черепу, сердце в груди разбухает и разрывается, кишки – пылающая докрасна раскаленная каша, глаза, такие чувствительные, пылают расплавленными шарами.

– Но все, что я говорил про свойства этого пламени, его безграничность, ярость, все это ничто по сравнению с его немыслимым напором – напором, который дан ему Божьим промыслом как орудию, избранному для кары и душ, и тел. Пламя это прямо порождено гневом Божиим, и действует оно не своею силой, а как орудие божественного возмездия. Как воды крещальные очищают душу совместно с телом, так и огонь карающий истязает дух вместе с плотью. Казнится каждое из телесных чувств, и купно каждая из способностей души: зрение терзает кромешная непроглядная тьма, обоняние – отравляющие миазмы, слух – вопли, завывания и проклятья, вкус – гадостная гниль, гнойники проказы, неведомая тухлая грязь, осязание – раскаленные щупы и острия, языки безжалостного огня. И чрез муки всех чувств вечно мучится и бессмертная душа в самом своем существе, среди неисчислимых миль и миль пылающего огня, который возжен был в бездне разгневанным величием Всемогущего, и дыханием Его гнева раздуваем все яростнее и яростнее, века и века, вечно и непрестанно.