Собрание ранней прозы

В ответ на комплимент Корли уширил шаг. Раскачка его крепко сбитого тела заставила спутника исполнить несколько антраша с тротуара на мостовую и обратно. Корли был сыном полицейского инспектора и унаследовал от отца телосложение и походку. Он ходил, держась прямо, прижав руки к бокам и поводя головой из стороны в сторону. У него была большая, круглая, масляно блестевшая голова, которая в любую погоду потела, и большая круглая шляпа, посаженная на нее набекрень, выглядела как луковица, растущая из другой луковицы. Он всегда смотрел прямо перед собой, как на параде, и когда хотел оглянуться на какого-нибудь прохожего, ему приходилось разворачивать весь корпус от бедер. В настоящее время он слонялся без дела, и где бы ни открывалась какая-нибудь вакансия, находился друг, который сообщал ему эту дурную весть. В городе часто видели, как он прогуливается и о чем-то очень серьезно толкует с полицейскими в штатском. Ему была ведома тайная подоплека всех дел, и он любил выносить безапелляционные суждения. Говорил он, не слушая собеседников и преимущественно о себе самом: что он сказал такому-то, а такой-то сказал ему и что он потом сказал, чтобы в этом деле поставить точку. Пересказывая такие диалоги, он произносил первую букву своей фамилии на манер флорентийцев.

Ленехан предложил другу сигарету. Когда они проходили сквозь толпу, Корли время от времени оборачивался и улыбался прохожим девушкам, но Ленехан не отрываясь смотрел на большой бледный круг луны, окруженный двойным кольцом. Сосредоточенно проследив, как по этому кругу проплывает серая паутина сумерек, он наконец произнес:

— Слушай, Корли… я думаю, ты это дельце провернешь в лучшем виде, а?

Вместо ответа Корли выразительно прикрыл один глаз.

— Она-то для такого подходит? — с сомнением спросил Ленехан. — С бабами никогда не знаешь.

— С ней порядок, — заверил Корли. — Я знаю, как к ней подъехать. Она по уши в меня.

— Ты — это в точности беспутный Лотарио! — заявил Ленехан. — Лотарио высшей кондиции!

Оттенок насмешки несколько искупал угодливость его поведения. Чтобы спасти лицо, он выражал обычно лесть так, что она могла бы сойти также и за издевку. Но Корли не понимал таких тонкостей.

— Хорошая горняшечка — самое оно, — сказал он. — Это я тебе говорю.

— Тот, кто перепробовал всех, — закончил Ленехан.

— Сперва-то я, понимаешь, гулял с барышнями, — поведал доверительно Корли, — с такими, как на Южном Кольце. Я с ними, старик, цацкался, на музыку их водил или там в театр, вывозил на прогулки, причем платил за трамвай, конфетки-шоколадки им покупал. Я на них выкладывал хорошие денежки, — добавил он убеждающим тоном, словно ожидая, что ему не поверят.

Но Ленехан был вполне готов верить, он серьезно кивнул.

— Знаю я эти игрушки, — сказал он, — это на дурачка.

— И ни хрена толку со всего этого не было, — заключил Корли.

— Мой случай аналогичен, — сказал Ленехан.

— Одна, правда, вот из них, — сделал оговорку Корли.

Он облизал языком верхнюю губу. При воспоминании глаза его заблестели. Теперь уже он глядел неотрывно на диск луны, затянутый тучами наполовину, и, казалось, размышлял.

— Она… в ней действительно что-то было, — сказал он грустно.

Он снова замолчал, а потом добавил:

— Теперь-то она гулящая. Как-то ночью вижу, она катит в экипаже с двумя мужиками по Эрл-стрит.

— Твоя ведь работа, — заметил Ленехан.

— До меня у нее другие были, — отвечал Корли философски.

На сей раз Ленехан склонен был усомниться; он улыбнулся и помотал головой.

— Уж меня-то не проведешь, Корли, — сказал он.

— Как на духу! — настаивал тот. — Она ж мне сама сказала.

Ленехан изобразил трагический жест.

— Коварный соблазнитель! — произнес он.

Проходя мимо ограды Тринити-колледжа, Ленехан соскочил на мостовую и посмотрел на часы.

— Двадцать минут уже, — сказал он.

— Нормально, — сказал Корли. — Никуда она не денется. Я их всегда заставляю подождать.

Ленехан тихо засмеялся.

— Убей Бог, Корли, вот уж ты умеешь их брать, — сказал он.

— Все их штучки-дрючки я изучил, — заверил тот.

— Но скажи все-таки, — снова забеспокоился Ленехан, — ты уверен, что все это провернешь? Дело-то, понимаешь, тонкое. Они в этом пунктике знаешь как держатся… А? Как оно?

Его маленькие блестящие глазки настойчиво буравили лицо собеседника в поисках подтверждения. Корли помотал досадливо головой, как бы сгоняя надоевшую муху, и нахмурил брови.

— Да проверну, отцепись, — бросил он.

Ленехан смолк. Он вовсе не хотел раздражать приятеля, рискуя, что тот пошлет его к дьяволу и скажет, что не нуждается в советах. Тут требовался такт. Но вскоре чело Корли снова разгладилось. Его мысли потекли по другому руслу.

— Она деваха классная и надежная, — сказал он тоном знатока, — вот уж это можно сказать.