Читаем Собрание сочинений полностью

Он с трудом упаковал в халат свои обессиленные телеса. Всё болело, будто по нему проехал каток. Он не помнил, когда пил в последний раз. С Густавом, пожалуй. Теперь с чистой совестью можно спокойно читать все выходные, оправдываясь тем, что ему нужно прийти себя.

На диване сидела его дочь с раскрытым фотоальбомом на коленях.

– Проснулся, – только и сказала она.

Мартин убедил себя, что её присутствие – хороший знак, а вчерашняя отстранённость объяснялась тем, что ей стыдно из-за опоздания с отзывом, – но в его размягчённом мозгу одновременно пульсировала и толика чего-то неприятного.

– Вчера всё получилось удачно, да? – произнёс он и направился на кухню, предполагая, что она последует за ним. У семейства Берг именно кухня была местом для общения. Мартин сделал бутерброд, осмотрел содержимое холодильника, нашёл в шкафчике пакет орешков. Но Ракель не появилась, и, включив кофеварку, Мартин вернулся в гостиную и сел в кресло напротив дочери.

Ракель пристально посмотрела на него. Она сидела неподвижно, залитая светом раннего лета, который понравился бы Густаву. Тяжесть молчания нарастала.

– Некоторые, разумеется, перебрали, – произнёс Мартин так, словно никакой паузы в разговоре не было, – и под конец уже слегка зашкаливало. Но в целом мероприятие удалось. Тебе понравилось?

– Очень. Но я, собственно, зашла совсем по другому поводу, – её голос звучал сухо и по-деловому.

– О’кей, – ответил Мартин, чувствуя, как внутри разливается холод. Она уже что-то знает о Марии Мальм? – И по какому же?

Она развернула и показала ему фотоальбом:

– Мама.

Это были последние снимки Сесилии. Почти всё сделал он. Сесилии тридцать один, она стоит за кафедрой во время защиты, в белой одежде, залитое ярким светом лицо исчезает в дымке.

– Я схожу за кофе, – произнёс он спустя мгновение, показавшееся ему нереально долгим. – Ты будешь?

– Нет, спасибо.

– Уверена? А то без проблем. Ресурс почти неисчерпаем, так что только скажи.

Когда он ставил чашку на блюдце, рука дрожала, но он заставил себя как ни в чём не бывало пронести кофе несколько метров до гостиной.

– Ты, кстати, не знаешь, где твой брат?

– Нет.

Мартин снова встал, на этот раз чтобы принести мобильный. Он нашёл телефон среди простыней не сразу и только для того, чтобы увидеть на его заблокированном экране извещение о эсэмэс от Марии Мальм и отбросить мобильник в сторону так, как будто тот обжёг ему руки. Мартин вернулся в гостиную, Ракель молча сидела на диване. Звякнула чашка, он пролил кофе на халат.

– Итак, – произнёс Мартин.

– Я не хотела спрашивать тебя до юбилея, – в её голосе почувствовалось некоторое дружеское расположение.

– Спрашивать о чём?

Ракель перелистнула страницу фотоальбома. Мартин знал, что там: пустой разворот. Альбом с последними фото Сесилии был заполнен наполовину.

– Единственное, что я помню о дне, когда мама исчезла, – произнесла Ракель, – это то, что я долго не ложилась спать и что Густав принёс много сумок. А потом мы первый раз поехали в тот дом в Бохусе.

– Это было позже. – Голос как будто застревал в горле. Он откашлялся. – Бохус был позже. Летом.

Ракель проигнорировала его замечание.

– Ещё я помню, что ты рассказал мне и Элису о том письме. Что мама ушла и оставила письмо. Я тебя о нём недавно спрашивала.

– К чему ты всё это говоришь?

– Что она написала?

– Ракель, это было пятнадцать лет назад. Кажется, я уже говорил, что не помню. Письмо было коротким. Она написала, ну… не знаю. Что она уходит.

Дочь молчала так долго, что он успел бы сходить на кухню и сделать бутерброд. Он не ел ничего, кроме закусок на вчерашнем фуршете. Ему хотелось как-нибудь вернуть разговор в привычное безопасное русло, но ровно в тот момент, когда он собрался спросить что-нибудь о предстоящей выставке Густава, Ракель снова взяла слово:

– Почему ты не попытался найти её?

Мартин пожал плечами, но понял, что движение неверное и потянулся за чашкой, чтобы его замаскировать. Снова откашлялся. Что-то с горлом, возможно, он простудился.

– Я пытался заявить о её исчезновении, – произнёс он, – но полиция не стала этим заниматься, потому что она ушла «по собственной воле», если я правильно помню формулировку.

– Я спрашиваю не об этом. Мне интересно, почему ты её не искал?

– Где бы я её искал? С чего я мог начать? Ориентироваться было не на что. Она хотела, чтобы её оставили в покое. Такое нужно уважать.

– Каждый, кто уходит, хочет, чтобы его нашли, – ухмыльнулась Ракель и отшвырнула альбом в сторону. – Этого нельзя не понимать.

– Но что я мог сделать?

– Я этого не знаю. Это не я была на ней жената.

– Это ни к чему бы не привело. Сесилия была упряма как чёрт. И всегда поступала как хотела.

– А ты просто принял это? Просто оставил всё как есть?

Мартин сложил руки так, как делал это, когда хотел, чтобы его слова дошли до какого-нибудь особо буйного писателя или до его собственных буйных детей – как дирижёр перед оркестром, – но сказать ничего не смог. Голова была пуста, а открытый рот так и не издал ни звука. Руки снова повисли.

Перейти на страницу:

Все книги серии Большие романы

Книга формы и пустоты
Книга формы и пустоты

Через год после смерти своего любимого отца-музыканта тринадцатилетний Бенни начинает слышать голоса. Это голоса вещей в его доме – игрушек и душевой лейки, одежды и китайских палочек для еды, жареных ребрышек и листьев увядшего салата. Хотя Бенни не понимает, о чем они говорят, он чувствует их эмоциональный тон. Некоторые звучат приятно, но другие могут выражать недовольство или даже боль.Когда у его матери Аннабель появляется проблема накопления вещей, голоса становятся громче. Сначала Бенни пытается их игнорировать, но вскоре голоса начинают преследовать его за пределами дома, на улице и в школе, заставляя его, наконец, искать убежища в тишине большой публичной библиотеки, где не только люди, но и вещи стараются соблюдать тишину. Там Бенни открывает для себя странный новый мир. Он влюбляется в очаровательную уличную художницу, которая носит с собой хорька, встречает бездомного философа-поэта, который побуждает его задавать важные вопросы и находить свой собственный голос среди многих.И в конце концов он находит говорящую Книгу, которая рассказывает о жизни и учит Бенни прислушиваться к тому, что действительно важно.

Рут Озеки

Современная русская и зарубежная проза
Собрание сочинений
Собрание сочинений

Гётеборг в ожидании ретроспективы Густава Беккера. Легендарный enfant terrible представит свои работы – живопись, что уже при жизни пообещала вечную славу своему создателю. Со всех афиш за городом наблюдает внимательный взор любимой натурщицы художника, жены его лучшего друга, Сесилии Берг. Она исчезла пятнадцать лет назад. Ускользнула, оставив мужа, двоих детей и вопросы, на которые её дочь Ракель теперь силится найти ответы. И кажется, ей удалось обнаружить подсказку, спрятанную между строк случайно попавшей в руки книги. Но стоит ли верить словам? Её отец Мартин Берг полжизни провел, пытаясь совладать со словами. Издатель, когда-то сам мечтавший о карьере писателя, окопался в черновиках, которые за четверть века так и не превратились в роман. А жизнь за это время успела стать историей – масштабным полотном, от шестидесятых и до наших дней. И теперь воспоминания ложатся на холсты, дразня яркими красками. Неужели настало время подводить итоги? Или всё самое интересное ещё впереди?

Лидия Сандгрен

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги