Собрание сочинений. Американские рассказы и повести в жанре "ужаса" 20-50 годов

Мы вышли в холл. Розамунда быстро подошла к входной двери и попыталась ее открыть. Потом многозначительно посмотрела на меня.

— Заперто. А на окнах решетки.

Я только сказал, — Пошли! — и потащил ее за собой. Мы прошли вдоль холла, заглядывая в пыльные молчаливые комнаты, где царила темнота. Никаких скелетов. Абсолютно пусто. Ничего, только этот затхлый запах, словно в доме уже много лет никто не жил. Словно наваждение, в голове мелькнуло: «наш-отказ-вовсе-не-значит…»

Мы попали на кухню; через дверь в помещение просачивался слабый свет. Неподалеку раздавалось странное шипение. Одна из теней зашевелилась и обернулась юным Лемом, надеждой милого семейства.

Шипение прекратилось. Раздался хриплый голос старого Джеда: «Вроде бы острый». Что-то пролетело через всю кухню и шлепнуло Лема по лицу. Он жадно схватил подачку. Проходя мимо, мы увидели, что толстячок грызет кусок сырого мяса.

— Ждорово! — причмокнул он, пуская слюни. Его глаза блеснули зеленым огнем. — Вот ждорово!

— От этого растут крепкие, острые зубы, — сообщил я ему, и мы прошли в кладовую. Там Джед Карта точил на камне нож. А может саблю. В общем, нечто настолько длинное и широкое, что оно вполне годилось для настоящей битвы. Увидев нас, старик, кажется, немного растерялся. — Готовимся к вторжению? — бодро произнес я.

— И никогда-то у меня не выходит все как следует, — буркнул он. — Эй, осторожнее с лампой. Дом сухой, как труха. Одна искра, и заполыхает.

— Огонь такая чистая смерть, — пробормотал я и охнул, потому что Розамунда поддела меня локтем под ребра. Она сказала сладким голосом, — Мистер Карта, мы с мужем страшно проголодались. Нельзя ли…

Его голос странно изменился, стал низким и рычащим, — Это здорово. Я вот тоже проголодался…

— А пить вам не хочется? — вставил я. — Я бы не отказался от стаканчика виски. — Потом все-таки не удержался и добавил, — И капельку крови на закуску, если можно.

Розамунда снова пихнула меня локтем.

— Некоторые прямо напрашиваются на неприятности, — сказала она язвительно.

— Это только видимость, — отозвался я. — На самом деле, я напуган до смерти, мистер Карта. Честное слово. Я до сих пор принимаю вас всерьез.

Он отложил нож, и лицо его искривилось в улыбке. — Вы просто не привыкли к деревенским обычаям, вот и все.

— Вот и все, — повторил я, прислушиваясь к жадному чавканью Лема. — Как прекрасно, наверное, жить такой чистой, здоровой жизнью.

— Ну да, верно! — ухмыльнулся Джед. — Хеншейв, наша округа — хорошее место. Мы живем здесь с незапамятных времен. Конечно, соседи не часто навещают нас…

— Да неужели, — пробормотала Розамунда. Кажется, сдержанность начинает изменять ей.

— Да, у нас тут община старая. Давняя община. Мы живем своими обычаями со времен Революции, и легенды у нас свои есть. — Он посмотрел на говяжий бок, который висел рядом с ним на крюке. — Вот, скажем, рассказы о вампирах, хеншейвских вампирах. Да я уж вам говорил, верно?

— Верно, — сказал я, покачиваясь на каблуках. — Вы еще сказали, что в таких делах не замешаны.

— Но кое-кто замешан, — ухмыльнулся он. — Ну, я-то не верю всяким россказням о бледнолицых дьяволах в черных плащах, что пролезают в щелки и обращаются в летучих мышей. Я так считаю — вампиры должны меняться со временем, понимаете? Скажем так: наш, хеншейвский вампир не будет таким, как какой-нибудь заморский. Он может даже оказаться веселым парнем. — Карта хихикнул и покосился на нас. — Ставлю что угодно, если он ведет себя так же, как другие, никому и в голову не придет, кто он взаправду. И если захочет, останется таким, пока… — Карта опустил глаза на свои руки, узловатые от тяжелой работы, — … пока не умрет.

— Если хотите напугать нас… — начал я.

— Да я просто шучу. — Старик повернулся к говяжьему боку, висевшему на крюке. — Ерунда это все. Вы щас сказали, что проголодались. Хотите бифштекс?

Розамунда торопливо сказала. — Я передумала. Я вообще не ем мяса. — Она врала, но я поддержал свою жену.

Карта неприятно хохотнул. — Тогда может, выпьете чего-нибудь горяченького?

— Наверное.… Как насчет виски?

— Ну ясно! Эй, Лем! — крикнул старик. — Подай-ка мне бутылку крепкого, и побыстрей, а то щас возьмусь за тебя!

Мне сунули в руку две треснутых рюмки и покрытую паутиной бутылку дешевого бурбона. — Будьте как дома, — предложил Карта. — Где-нибудь тут наткнетесь на мою старуху. Ну и наговорит она вам! — Ему пришло в голову что-то смешное, и он захихикал с противным масляным хлюпаньем. — Она ведь дневник ведет! Я говорю ей, что не очень-то это осмотрительно, но если Рути уперлась на чем, ее не собьешь.

Мы вернулись в гостиную, уселись перед камином и стали вливать в себя бурбон. Рюмки были грязными, и мы пили прямо из горлышка. — Давненько мы так не сидели, — сказал я. — Помнишь, когда мы ездили в парк, прихватив бутылку…

Розамунда покачала головой, но на лице ее появилась странная задумчиво-нежная улыбка.

— Мы были тогда еще совсем дети, Чарли. Кажется, прошло столько…