Собрание сочинений. Логово белого червя

Мы пробирались через толпу гостей в одном из салонов, когда моя подопечная спросила о том, куда подевалась Милларка. Я думал, что она идет рядом с ней, а она — что рядом со мной. Но факт оставался фактом. Мы ее потеряли.

Все мои попытки отыскать ее оказались напрасными. Я опасался, что, на мгновение потеряв нас в толпе, она перепутала нас с другими людьми; а потом пошла следом за ними и потерялась где-то в обширном парке возле замка.

Теперь я с полной силой осознал, как все-таки глупо было брать на себя ответственность за юную леди, про которую я не знал ничего, кроме имени. К тому же, скованный обещакием молчать из-за совершенно таинственных для меня причин, я не мог даже направить ее поиски, сказав, что пропавшая юная леди была дочерью графини, уехавшей несколько часов назад.

Прошло утро, и уже около полудня я отказался от дальнейших поисков. И лишь на следующий день, около двух часов пополудни, мы получили известие о пропавшей девушке.

В дверь моей племянницы постучал слуга и сказал, что к нему обратилась некая юная леди, на вид в совершенном отчаянии, и спросила, где она может отыскать дочь генерала барона Шпильсдорфа, на чье попечение ее оставила мать.

Если не считать это мелкой неточности, то не оставалось сомнений, что пропавшая объявилась. Так оно и оказалось. О небо! Уж лучше бы она потерялась навсегда!

Милларка поведала моей племяннице историю о том, почему она так долго не могла нас отыскать. По ее словам, уже поздно ночью она вошла в одну из спален замка, пребывая в полном отчаянии из-за того, что потеряла нас, и крепко заснула, но сон этот, несмотря на свою длительность, так и не смог в достаточной мере восстановить ее силы после усталости на балу.

В тот день Милларка стала жить у нас. А я был более чем счастлив, потому что моя дорогая девочка обрела очаровательную компаньонку.

Глава 13. Дровосек

— Однако вскоре у Милларки обнаружились и кое-какие недостатки, — продолжил генерал. — Во-первых, она жаловалась на чрезвычайную слабость — последствие недавней болезни — и не выходила из своей комнаты раньше полудня. Во-вторых, — и выяснилось это совершенно случайно, — хотя она всегда запирала дверь изнутри и никогда не вынимала ключ из замка, пока не вызывала горничную помочь ей с туалетом, — она, несомненно, иногда исчезала из своей комнаты на рассвете, а несколько раз даже позднее — но до того, как давала понять, что проснулась. Из окон замка неоднократно видели, как она идет через рощу куда-то на восток в серой предрассветной дымке, и выглядела она при этом словно человек, впавший в какой-то транс. Это убедило меня, что она ходит во сне, но эта гипотеза не объясняла другую загадку: как она ухитрялась исчезать из комнаты, оставляя дверь запертой изнутри? И как покидала дом, не отпирая дверь или окно?

Пока я терялся в догадках, появился повод для более серьезной тревоги.

Мое дорогое дитя начало терять красоту и здоровье, причем столь загадочным и даже ужасным образом, что я смертельно испугался.

Сперва ей стали сниться страшные сны. Затем казаться, что некий призрак, иногда похожий на Милларку, а иногда принимающий облик какого-то животного, бродит возле ее кровати. Потом появились ощущения. Одно, даже немного приятное, но весьма странное, напоминало поток ледяной воды, струящийся по ее груди. Позднее ей стало казаться, что ее шею чуть ниже горла пронзают две большие иглы, причиняя очень резкую боль. Несколько ночей спустя возникло нарастающее ощущение удушья, после чего она потеряла сознание.

Я четко слышала каждое произносимое старым генералом слово, потому что к тому времени мы ехали по невысокой траве, которой заросла дорога, ведущая к заброшенной деревне с домами без крыш.

Можете представить, как странно я себя чувствовала, слушая столь точное описание симптомов своей болезни, но развившейся, однако, у бедной девушки, которая, если бы не последовавшая за этими симптомами катастрофа, сейчас гостила бы в замке моего отца. Можете также представить, что я испытывала, выслушивая детальное описание привычек и загадочных особенностей Милларки — точно таких же, как и у нашей прелестной гостьи Кармиллы!

В лесу открылась просека, и мы неожиданно оказались среди дымоходов и покосившихся стен заброшенной деревни, над которыми возвышались башни и бастионы опустевшего замка, окруженного огромными деревьями.

Слегка напуганная этим зрелищем, я вышла из коляски, и мы молча, ибо у каждого имелась обильная пища для размышлений, стали подниматься по склону и вскоре очутились среди просторных помещений, винтовых лестниц и темных коридоров замка.

— И все это некогда было величественной резиденцией Карнштейнов! — воскликнул наконец старый генерал, глядя из большого окна на деревню, окруженную широкой и непрерывной полосой леса. — То была плохая семья, и здесь писались ее запятнанные кровью анналы. И я с трудом выношу мысль, что даже после смерти они продолжают терзать человечество своей отвратительной кровавой похотью. А вот там, внизу, и стоит часовня Карнштейнов.