Собрание сочинений. Т. 1. Стихотворения 1939–1961

Я вырос на большом базаре,
                                               в Харькове,
Где только урны
                            чистыми стояли,
Поскольку люди торопливо харкали
И никогда до урн не доставали.

Я вырос на заплеванном, залузганном,
Замызганном,
Заклятом ворожбой,
Неистовою руганью
                              заруганном,
Забоженном
                     истовой божбой.

Лоточники, палаточники
                                        пили
И ели,
           животов не пощадя.
А тут же рядом деловито били
Мальчишку-вора,
                             в люди выводя.

Здесь в люди выводили только так.
И мальчик под ударами кружился,
И веский катерининский пятак
На каждый глаз убитого ложился.

Но время шло — скорее с каждым днем,
И вот —
             превыше каланчи пожарной,
Среди позорной погани базарной,
Воздвигся столб
                           и музыка на нем.
Те речи, что гремели со столба,
И песню —
             ту, что со столба звучала,
Торги замедлив,
                        слушала толпа
Внимательно,
                      как будто изучала.

И сердце билось весело и сладко.
Что музыке буржуи — нипочем!
И даже физкультурная зарядка
Лоточников
                    хлестала, как бичом.

ЛЕТОМ

Словно вход,
Словно дверь —
И сейчас же за нею
Начинается время,
Где я начинался.
Все дома стали больше.
Все дороги — длиннее.
Это детство.
Не впал я в него,
А поднялся.

Только из дому выйду,
На улицу выйду —
Всюду светлые краски такого разгара,
Словно шар я из пены
                                    соломинкой выдул
И лечу на подножке у этого шара.

Надо мною мечты о далеких планетах.
Подо мною трамваи ярчайшего цвета —
Те трамваи, в которых за пару монеток
Можно много поездить по белому свету.

Подо мною мороженщик с тачкою белой,
До отказа набитою сладкой зимою.
Я спускаюсь к нему,
Подхожу, оробелый,
Я прошу посчитать эту вафлю за мною.
Если даст, если выдаст он вафлю —
                                                      я буду
Перетаскивать лед для него хоть по пуду.

Если он не поверит,
Решит, что нечестен, —
Целый час я, наверное,
Буду несчастен.

Целый час быть несчастным —
Ведь это не шутки.
В часе столько минуток,
А в каждой минутке
Еще больше секунд.
И любую секунду
В этом часе, наверно,
Несчастным я буду!

Но снимается с тачки блестящая крышка,
И я слышу: «Бери!
Ты хороший мальчишка!»

«Тушат свет и выключают звуки…»