Собрание сочинений. Т.18. Рим

— Ведь вы с ней говорили. Это же глупо, в конце концов… Пожалуй, этот дикарь Тито еще вернется и всадит мне нож в другое плечо!

Вдруг он осекся, увидев рядом с собой Бенедетту, которая тихонько вошла пожелать ему покойной ночи. Страшно смутившись, Дарио хотел было заговорить, объясниться, поклясться, что совершенно не виноват в этой истории. Но Бенедетта только улыбалась, нежно успокаивая его:

— Ах, милый Дарио, я давно знаю о твоем приключении. Поверь, я не так уж глупа, я поразмыслила и поняла… Потому и перестала тебя расспрашивать, что все знаю и все-таки продолжаю любить тебя.

Бенедетта была особенно счастлива в тот вечер, она только что узнала, что монсеньер Пальма, защитник священных уз брака на их процессе, в благодарность за услугу, оказанную его родственнику, представил новую докладную записку в благоприятном для истицы духе. Разумеется, прелат не мог открыто перейти на ее сторону, из боязни впасть в противоречие с самим собой, но свидетельства двух врачей дали ему возможность вывести заключение, что девственность Бенедетты доказана; далее, уже не упоминая о том, что брачному сожительству препятствовало сопротивление жены, Пальма, искусно сопоставив факты, приводил доводы в пользу расторжения брака. Так как всякая надежда на примирение между супругами была потеряна, становилось очевидным, что им постоянно грозит опасность впасть в грех. Туманно намекнув, что муж уже поддался искушению, монсеньер Пальма восхвалял безупречную нравственность, благочестие и прочие добродетели жены, служащие залогом ее правоты. Не делая, однако, окончательного заключения, он всецело полагался на мудрое решение конгрегации Собора. Поэтому теперь, когда монсеньер Пальма в своем докладе отчасти подтверждал аргументы адвоката Морано, а граф Прада упорно отказывался явиться на суд, можно было не сомневаться, что конгрегация большинством голосов выскажется за расторжение брака, и это позволит его святейшеству вынести благоприятное решение.

— Наконец-то, милый Дарио, нашим горестям приходит конец… Но сколько денег это стоит, сколько денег! Тетушка говорит, что нам едва останется на кусок хлеба.

Бенедетта смеялась радостным, беззаботным смехом — так смеются влюбленные женщины. Само по себе судопроизводство в конгрегации не было разорительным, ибо в принципе судебный процесс велся бесплатно. Но зато накапливалось множество мелких расходов: оплата чиновников, медицинская экспертиза, переписка справок, отчетов и докладных записок. Кроме того, хотя голоса кардиналов, разумеется, не покупались прямо за деньги, стоили они недешево, ибо приходилось тратить крупные суммы, чтобы заручиться поддержкой многочисленной свиты, окружавшей их высокопреосвященства. Не говоря уже о том, что ценные денежные подарки, умело преподнесенные, всегда имеют в Ватикане решающее значение и способны устранить любое препятствие. В довершение всего родственник монсеньера Пальма обошелся невероятно дорого.

— Ведь правда, милый Дарио, лишь бы они позволили нам обвенчаться поскорее, как только ты поправишься, а больше нам от них ничего не нужно… Если понадобится, я охотно отдам им даже свой жемчуг, единственное мое богатство.

Дарио тоже смеялся, ибо никогда не придавал значения деньгам. Ему все равно их вечно не хватало, и он рассчитывал по-прежнему жить на средства дяди; ведь не бросит же кардинал юную чету на произвол судьбы. Они и без того были разорены, и его не тревожило, сколько истрачено на развод — сто или двести тысяч франков, — по слухам, иные бракоразводные процессы стоили около полумиллиона. Поэтому Дарио только пошутил:

— Отдай и мое кольцо в придачу, отлай им все, моя дорогая, мы и так будем счастливы в нашем старом палаццо, пусть даже придется распродать всю мебель.

Растроганная Бенедетта в страстном порыве обхватила обеими руками голову жениха и пылко поцеловала его в глаза.

Потом она вдруг обратилась к Пьеру:

— Ах, простите, господин аббат, у меня ведь к вам поручение. Да-да, от монсеньера Нани, который принес нам радостное известие: он просил передать, что вам пора уже напомнить о себе, что вы должны выступить в защиту своей книги.

Священник слушал ее с изумлением.

— Но он же сам мне советовал нигде не показываться.

— Да, конечно… Однако теперь для вас, кажется, настало время повидать нужных людей, похлопотать о своем деле, — словом, начать действовать. И вот еще что! Ему удалось узнать имя докладчика, которому поручено дать отзыв о вашей книге: это монсеньер Форнаро, он живет на Навонской площади.

Удивление Пьера все возрастало. Это было неслыханно: имя докладчика никому не сообщали, всегда держали в тайне, чтобы обеспечить ему полную свободу суждения. Неужели произошел перелом, неужели начиналась новая полоса в его римских мытарствах? И он ответил просто:

— Хорошо, я начну действовать, я повидаю всех, кого нужно.

X