Собрание сочинений. Т.18. Рим

Здесь, наверху, в одиночестве, Пьер внезапно понял все. Словно огненная искра обожгла его, настигнув в этом свободном, беспредельном пространстве, где он будто парил. Поразил ли его блеск церемонии, на которой он в тот день присутствовал, или фанатический вопль раболепной толпы, все еще звеневший у него в ушах? Или же вид этого города, уснувшего у его ног подобно царственной мумии, что все еще владычествует среди могильного праха? Пьер не мог бы ответить на этот вопрос: по всей вероятности, поразило его и то и другое. Но одно было ясно, он понял, что, не обладая светской властью, католицизм существовать не может, что стоит ему лишиться своего земного величия, и он неминуемо погибнет. Вначале действовал как бы атавизм, исторические силы, которые привели на папский престол вереницу наследников цезарей, в чьих жилах текла кровь Августа, ибо, подобно цезарям, святейшие папы притязали на мировое господство. И хоть жили они в Ватикане, вышли они из императорских дворцов Палатина, из дворца Септимия Севера, и политика их веками вдохновлялась мечтой о владычестве Рима, которому будут покорны, послушны побежденные народы. И без этого господства над миром, без обладания душой и телом благочестивых сынов церкви существование католицизма утрачивало свой смысл, ибо церковь может признать за империей или королевством только власть номинальную, поскольку император или король облечены в ее глазах лишь властью преходящей, которой временно наделила их церковь, как исполнителей своей воли. Народы, человечество, вселенная — достояние церкви, полученное ею от самого господа бога. И если ныне церковь не располагает всей полнотой господства, это происходит лишь потому, что она уступает силе, вынуждена признать свершившиеся факты, хотя признает их все же с известной оговоркой, что она стала жертвой преступной узурпации, неправедного посягательства на ее собственность, что она идет на эту уступку в ожидании своего часа, когда исполнятся сроки и она вновь, уже навеки, обретет из рук Христа завещанную им власть над вселенной и людьми, вернет себе исконное всемогущество. Вот он каков в действительности, этот будущий Рим, Рим католический, готовый вторично стать владыкою мира! Рим, обетованный град мечты, коему суждено стать вечным городом, Рим, самая почва которого пробуждает в католицизме неуемную жажду неограниченного владычества. Судьбы папства неразрывно связаны с судьбами Рима, связаны до такой степени, что, не будь Рима, папа уже не был бы католическим папой! Облокотившись на тонкие железные перила, Пьер склонился с этой огромной высоты над бездной, где в лучах жгучего солнца дробился угрюмый и непреклонный, пугающий город; невольная дрожь пронизала молодого священника с головы до пят.

Многое становилось очевидным. Если Пий IX, если Лев XIII решились стать узниками Ватикана, значит, необходимость пригвождала их к Риму. Папа не властен покинуть свою резиденцию, вне ее он перестает быть главою церкви. Точно так же ни один папа, каково бы ни было его понимание современности, не сочтет себя вправе отречься от светской власти. Это — неотчуждаемое наследство, которое он призван оберегать; и, сверх того, обладание светской властью — вопрос жизни, который обсуждению не подлежит. Таким образом, Лев XIII сохранил свой титул главы церковной области, тем более что, еще будучи кардиналом, он, как и все члены Священной коллегии, дал клятвенный обет сохранить светские владения пап в неприкосновенности. И если Рим еще сто лет пребудет столицей Италии, папа и его преемники еще сто лет будут негодовать, требуя, чтобы им вернули их владения. И если в один прекрасный день будет достигнуто согласие, в основу его ляжет уступка клочка земли. Разве, когда пошли слухи о примирении, не толковали, что непременное условие папы — сделать его обладателем хотя бы «города Льва» и признать «ничейной» дорогу, ведущую к морю? Из ничего ничего и не будет, не имея ничего — не добьешься всего. Между тем «город Льва», этот узкий клочок городской земли, — пусть крохотная часть, но все же часть королевских владений; останется лишь отвоевать остальное — Рим, затем Италию, затем соседние страны, затем — вселенную. Церковь никогда не отчаивалась, даже в те времена, когда, поверженная, ограбленная, она, казалось, умирала. Никогда не отречется, не откажется она от того, что сулил ей Христос, ибо верит в безграничные возможности своего будущего, почитая себя нерушимой, вечной. Дайте ей только камень, где бы она могла приклонить голову, и она понадеется вскоре отвоевать поле, где лежит этот камень, страну, которой принадлежит это поле. И если такому-то папе не удастся вернуть святому престолу его достояние, за это возьмется другой папа, десяток, два десятка других пап. Столетия не в счет. Вот почему восьмидесятичетырехлетний старец отваживался начать грандиозные работы, для окончания которых нужно было прожить не одну жизнь, — он не сомневался, что преемники во что бы то ни стало продолжат и завершат его труды.