Собрание сочинений. т.2.

— Благодарю вас, — ответил он. — Но я пришел не затем, чтобы вы увидели выходца с того света… — И, протянув ей книгу, прибавил: — Вот ваш молитвенник, вы, кажется, забыли его вчера в церкви святого Виктора.

— Вот хорошо, — отозвалась девушка, — а я собиралась послать за ним… Как он попал к вам?

— Какой-то ризничий принес.

— Ризничий?

— Да, от аббата Донадеи.

Клер взяла молитвенник, спокойно положила его на стол, не проявив ни тени смущения. Мариус тревожно следил за ней. Покрасней она хоть капельку, он счел бы, что все пропало.

— Кстати, — снова заговорила девушка, усаживаясь на место, — по-моему, вы знаете аббата Шатанье?

— Знаю, — удивленно ответил Мариус.

— Замечательный человек, не правда ли?

— Безусловно, добрый, истинно верующий, исполненный достоинств.

— Его очень расхваливал мой брат; но вы знаете, что в вопросах религии он пользуется у меня далеко не безграничным доверием.

Клер улыбнулась. Мариус не понимал, к чему она клонит, но, видя ее такой довольной и счастливой, он совершенно успокоился.

— Я убеждаюсь, что аббат Шатанье самый настоящий святой, — продолжала она, — и с завтрашнего дня он станет моим духовником.

— Вы расстаетесь с аббатом Донадеи? — с живостью откликнулся молодой человек.

Девушка, удивленная громким возгласом Мариуса, снова подняла голову.

— Да, расстаюсь, — ответила она совершенно просто. — Он молод, легкомыслен, как все итальянцы… К тому же я узнала о нем много дурного.

Спокойно ложился стежок за стежком, рука ее ни разу не дрогнула, лоб оставался все таким же чистым и ясным. И он ушел, поняв, что может действовать, но боясь затронуть эту целомудренную душу, и что, наказав Донадеи, он никого, кроме него, не накажет. Он не знал действительной причины, побудившей Клер переменить духовника; возможно, она почувствовала, что ей не безопасно находиться в руках аббата-волокиты; но, так или иначе, в ее поступках и словах не было ничего такого, за что бы ей приходилось краснеть.

Мариус сохранил розовую шелковистую бумажку — любовную записку аббата Донадеи. Можно было бы представить ее епископу Марселя и тем удовольствоваться. Молодой человек предпочел лично наказать и осрамить аббата, который бессовестно надсмеялся над ним в тот день, когда он пытался вызвать в нем доброжелательное отношение к Филиппу. План был готов, но для выполнения его Мариусу нужна была помощь Совера.

Он не вернулся после обеда в контору и стал искать своего приятеля по разным кафе. Совера и след простыл. Тогда он решил пойти к Каде Кугурдану: может быть, тот знает, где прячется его хозяин.

— Нигде он не прячется, это не в его привычках, — смеясь, ответил Каде. — Вероятно, сидит в одном из ресторанов Резерва и, бьюсь об заклад, из кожи лезет, чтобы его заметил весь Марсель.

Спустившись в порт, Мариус нашел маленькую прогулочную лодку, под узким тентом в желтую и красную полоску, и велел везти себя в Резерв. Лодка медленно заскользила по густой воде гавани, между всякими отбросами, апельсинными корками, овощными очистками и еще бог весть какой дрянью, сбившейся в беловатую пену. А лодка все плыла по узкому проливу, между кораблями, плыла вдоль их черных утроб. Она казалась затерянной в лесу, где со всех сторон вставали тонкие прямые деревья и каждое было увенчано ярким лоскутом.

Еще не причалив, Мариус уже издали услышал громкий хохот Совера, сидевшего за столиком на веранде ресторана. Его не было видно, но он, как всегда, устроился так, чтобы все знали о его присутствии.

Рестораны Резерва похожи на рестораны Аньера и Сен-Клу: швейцарские домики, беседки и прочие уродливые архитектурные выдумки. По правде говоря, все это сделано из простых оштукатуренных досок, и каждый порыв ветра грозит унести их в открытое море. Совер любил бывать в этих ресторанах, где очень взвинчены цены и каждый посетитель на виду.

Ориентируясь на звук голоса, Мариус сразу же нашел его, — Совер занимал всю веранду один, с Клерон и Иснардой, с которыми теперь не расставался: он был уверен, что выглядит шикарнее, гуляя под руку с двумя девицами. Веранда содрогалась от бурного веселья, которым наполнял ее Совер, кроме того, сей достойный муж был уже под хмельком.

— Браво, браво! — закричал он, увидев Мариуса. — Сейчас начнем все сначала. Мы уже с двенадцати часов завтракаем. Мы ели венерок, рыбный суп, тунца…

Совер продолжал в том же духе, пока с детской хвастливостью не перечислил дюжину блюд. Он гордился тем, что зарабатывал себе несварение желудка.

— Каково! — бахвалился он. — Хорошо здесь, а?.. Дорого, зато прилично… Что будете есть?

Мариус извинился, заметив, что уже три часа и что он уже давным-давно позавтракал.

— Ба! Есть можно когда придется, — воскликнул Совер вне себя от восторга, что его застали врасплох с дамами, — мы будем пировать до вечера… Это влетит в копеечку, но ничего не поделаешь!.. Клерон, дочь моя, ты опьянеешь, если будешь пить шампанское, как воду.

Клерон, пропустив мимо ушей его замечание, осушила большой стакан. Впрочем, ей нечего было терять, она была уже пьяна.