Собрание сочинений. Т. 2. Стихотворения 1961–1972

С точки зрения Медного Всадника
и его державных копыт
этот бедный Ванька-Невстанька
впечатленья решил копить.

Как он был остер и толков!

Все же данные личного опыта
поверял с точки зрения топота,
уточнял с позиций подков.

Что там Рок с родной стороною

ни выделывал, ни вытворял —
головою, а также спиною
понимал он и одобрял.

С точки зрения Всадника Медного,

что поставлен был так высоко,
было долго не видно бедного,
долго было ему нелегко.

Сколько было пытано, бито!

Чаще всех почему-то в него
государственное копыто
било.
Он кряхтел, ничего.

Ничего! Утряслось, обошлось,

отвиселось, образовалось.
Только вспомнили совесть и жалость —
для Евгения место нашлось.

Медный Всадник, спешенный вскоре,

потрошенный Левиафан,
вдруг почувствовал: это горе
искренне. Хоть горюющий пьян.

Пьян и груб. Шумит. Озорует.

Но не помнит бывалых обид,
а горюет, горюет, горюет
и скорбит, скорбит, скорбит.

Вечерами в пивной соседней

этот бедный
и этот Медный,
несмотря на различный объем,
за столом восседают вдвоем.

Несмотря на судеб различность,

хвалят культ
и хвалят личность.
Вопреки всему,
несмотря
ни на что
говорят: «Не зря!»

О порядке и дисциплине

Медный Всадник уже не скорбит.
Смотрит на отпечаток в глине
человеческой
медных копыт.

«Горлопанили горлопаны…»

Горлопанили горлопаны,
голосили свои лозунга, —
а потом куда-то пропали,
словно их замела пурга.

Кой-кого замела пурга,

кое-кто, спавши с голоса вскоре,
ухватив кусок пирога,
не участвует больше в споре.

Молчаливо пирог жует

в том углу, где пенсионеры.
Иногда кричит: «Во дает!» —
горлопанам новейшей эры.

ОБЕ СТОРОНЫ ПИСЬМЕННОГО СТОЛА

Все выходят на пенсию — обе стороны, эта и та,
и вопросы на следствии, и ответы на следствии,
и подводится жирная окончательная черта
стародавнего бедствия,
постарения общего вследствие.

У обеих сторон уже нету зубов —

и у той, где повыпали,
и у той, где повыбили.
Обе стороны в вихре обычных забот
продвигаются в сторону естественной гибели.

По ту сторону зла и, конечно, добра,

по ту сторону ненависти, равно как и совести,
обе стороны движутся. Кончилось время, пора:
постарели они и давно одряхлели их новости.

Настоящее брезгует прошлым своим,

а грядущее с полок
                                покуда
                                           его не снимает,
и последние тайны, которые глухо таим,
никого уже более
и покамест еще
не занимают.

«Половина лавины…»

Половина лавины
прорвалась сквозь огонь,
а еще половина
не ушла от погонь.

Камнепадом забита

и дождем залита,
половина забыта,
непрошедшая, та.

А прошедшая лава

получает сполна.
Ей и счастье и слава,
а другим — ни хрена.

ОШИБКИ ГЕГЕЛЯ