Собрание сочинений. Т. 2. Стихотворения 1961–1972

Недодача. Не до деревни
было даже в истории древней.
С той поры и до этих пор
продолжается недобор.
Деньги, книги, идеи, уют
до сих пор недодают.

На словах в ней души не чают,

а на деле переполучают.
Весь, она и осталась весь —
в этом смысл истории весь.

Грош да грош, за малостью малость

недоимка образовалась:
мужикам горожане должны,
но не в силах признать вины.

Неспособны признать перебора.

Но в последние времена
начинаются перебои.
Вехой же пролегла война…

Покосилось и обносилось,

прохудилось, сжалось село,
и вывозят его на силос,
кто печально, кто весело,
и, сведя вековые дубравы,
изведя вековые леса,
начинают высаживать браво
ели,
              тоненькие, как лоза,
ели,
           слабенькие, как слеза.

ГОРОЖАНЕ

Постепенно становится нас все больше,
и все меньше становится деревенских,
и стихают деревенские песни,
заглушенные шлягером или романсом.
Подпол — старинное длинное слово
заменяется кратким: холодильник,
и поет по утрам все снова и снова
городской петух — толстобрюхий будильник.

Постепенно становится нас все больше,

и деревня, заколотив все окна
и повесив пудовый замок на двери,
переселяется в город. Подале
от отчих стен с деревенским погостом
и ждет, чтобы в горсовете ей дали
квартиру со всем городским удобством.

Постепенно становится нас все больше.

Походив три года в большую школу
и набравшись ума, кто сколько может,
бывшие деревенские дети
начинают смеяться над бывшей деревней,
над тем, что когда-то их на рассвете
будил петушок — будильник древний.

Постепенно становится нас все больше.

Бывший сезонник ныне — заочник
гидротехнического института.
Бывший демобилизованный воин
в армии искусство шофера
вплоть до первого класса усвоил
и получает жилплощадь скоро.

Постепенно становится нас все больше,

и стихают деревенские песни,
именуемые ныне фольклором.
Бабушки дольше всех держались,
но и они вопрос решают
и, поимевши ко внукам жалость,
переезжают, переезжают.

ГРЕШНИЦЫ

Какие мы грешницы?
Разве мы грешницы?
Всего прегрешения,
может, на трешницу.
Попробуй на наши гроши
согреши.
Мы даже не перешагнули
порога
порока.
Без денег — ни смысла, ни прока.
И самые помыслы наши греховные —
безгрешные, словно бы лица духовные!
И злобы, что вспыхнет, случалось, у нас,
хватало на академический час.
И лесть, если льстим, до того неуклюжа,
такая любительщина и чепуха,
что не обольщает великого мужа,
в подробностях знающего цену греха.
Какие мы грешницы?
Что вы там брешете!
При наших при книжках при трудовых
мы ангелов святей рядовых!
При наших окладах,
при наших зарплатах
все с белыми крыльями
в чистых заплатах —
мы в рай допускаемся!
Без закавык!

ПРОСТУПАЮЩЕЕ ДЕТСТВО