Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма

Я могу лишь повторить то, что писал уже многократно: всю свою жизнь я посвятил труду и в нем нашел себя. Только работа, только мысль о своем деле, о долге, который я призван исполнять, позволяли мне высоко держать голову. В труде черпал я все свои радости, и я твердо знаю, что если сейчас я стою чего-нибудь, то это благодаря ему одному. Через посредство труда вершится дело правды и справедливости, и человек ему обязан всем: своим разумом и своими добродетелями.

Я желаю Вашим сыновьям быть просто тружениками и твердо верить в то, что, шествуя таким путем, они познают все радости жизни и всю красоту мира.

И прошу Вас, дорогой господин Дельпеш, принять уверения в моей сердечной преданности.

ГЕНЕРАЛУ БИЙО Военному министру

16 июня 1898 г.

Господин министр!

Я поручил моему поверенному, г-ну Эмилю Колле, обратиться к Вам с ходатайством о выдаче мне послужного списка моего отца, Франсуа Золя, равно как и его личного дела, если таковое существует. Мой поверенный вручил мне ответы на два письма, направленных им на Ваше имя; и я вижу, что мое ходатайство было плохо понято.

Министр вовсе не должен знать, что против меня ведется судебное дело, — кстати сказать, разбираемое в таких процессуальных условиях, при которых доказательства не принимаются во внимание и любое ходатайство о документах будет наверняка отклонено. Министр не должен знать даже, каким образом и для какой цели намерен я использовать данные документы; я — сын Франсуа Золя; я прошу позволить мне ознакомиться с его личным делом и выдать мне копию его, так же как мне была выдана копия его послужного списка. Этого должно быть достаточно.

Теперь я самолично повторяю мое ходатайство, господин министр. Я прошу Вас прямо ответить на вопрос, согласны ли Вы выдать мне копию личного дела моего отца, причем непосредственно мне в руки и только на основании моего ходатайства, без прохождения названного документа через какую-либо промежуточную инстанцию, судебную или иную, чего я никак не могу допустить, тем более что речь идет, как заявляете Вы сами, о секретных бумагах и я не расположен никому давать отчета в том, как именно намерен я ими распорядиться.

Благоволите принять, господин министр, уверении в совершенном моем почтении.

АЛЬФРЕДУ БРЮНО

21 августа 1898 г.

Надеюсь, друг мой, что Вы не сердитесь на меня за то, что я не ответил на Ваше милое письмо на следующий же день по моем прибытии сюда. Я должен был принять разного рода предосторожности, я больше всего боялся, как бы не стали вскрывать корреспонденцию от моих друзей. Кроме того, я полагал, что Вы получите сведения обо мне каким-либо иным, менее опасным путем.

После месячного пребывания здесь я наконец устроился и почти обрел спокойствие. Первое время было мучительно тяжело жить в стране, языка которой я не знаю, скитаться, хоронясь от людей и испытывая тревогу обо всем, что я оставил позади себя. Нынче, когда я смог вернуться к работе и каждое утро регулярно выполнять поставленную себе задачу, жизнь моя стала сносной. Я страдаю теперь только от неопределенности, размышляя о завтрашнем дне, ибо приходится ждать, как развернутся события, чтобы принять то или иное решение. Конечно, то, что происходит сейчас, гнусно; мне кажется, что положение еще никогда не было таким ужасным; но я упорно сохраняю веру в правое дело; я более чем когда-либо прежде убежден в конечном его торжестве. Испытания, через которые мы проходим, удвоят для нас ценность победы.

Я полагаю, что Вы также вернулись к работе и отдались ей всей душой, чтобы ослабить чувство горечи от всех тех мерзостей, сквозь которые Вы столь мужественно прошли бок о бок со мной. Я часто думаю о Вас, Вы — в моем сердце вместе с теми весьма немногими верными друзьями, которые не покинули меня в дни, когда я подвергся общественному гонению и когда мне угрожала опасность. Сотворите прекрасное произведение, вложите в него всю Вашу страстную любовь к человечеству и к истине; это единственный способ возобладать над дураками и бандитами. Я надеюсь осенью быть в Париже — тогда Вы познакомите нас с первыми тремя актами «Урагана»; и мы, слушая Вас, забудем обо всем.

Если Вы захотите мне написать, пошлите письмо моей жене, а она переправит его мне. Сообщите мне, как чувствуют себя на даче Ваша жена и Ваша дочурка. Вы, вероятно, возвратитесь не раньше конца сентября, и я буду очень огорчен, если к этому времени меня еще не будет в Париже и я не смогу сразу же зайти к Вам выпить чашку чаю в Вашей новой квартире.

Желаю Вам бодрости, друг мой. Доброго Вам здоровья и успехов в работе. Все происходящее ныне ничего не стоит по сравнению с нашими творческими замыслами, которые нужно воплотить. Вы увидите, что настанет день, когда мы соберемся вместе и будем сильнее и счастливее, чем сейчас.

ЖОЗЕФУ РЕЙНАКУ

Лондон, август 1898 г.