Собрание сочинений. Т.26. Из сборников: «Поход», «Новый поход», «Истина шествует», «Смесь». Письма

С Мопассаном я познакомился у Флобера. Это было что-нибудь около 1874 года. Он только что окончил коллеж; в нашем литературном кружке он еще никем не был замечен. Иногда в воскресенье, после двух часов, мы являлись в маленькую квартирку на улице Мурильо, в эти узенькие комнаты, окна которых смотрели в тенистый парк Монсо. Мопассан чаще всего уже был там — он приходил позавтракать со своим учителем; каждую неделю он читал Флоберу новые литературные опыты, а тот заставлял его основательно переделывать недостаточно хорошо звучавшие фразы. В нашем присутствии он старался не обращать на себя внимание, говорил мало, слушал с умным видом славного малого, который чувствует свою силу и все берет на заметку.

Впоследствии мы все стали товарищами, и он просто поражал нас рассказами о своих подвигах. Среднего роста, коренастый, мускулистый, румяный, он был тогда заядлым гребцом и, для собственного удовольствия, проходил за день двадцать лье по Сене. Кроме того что он был неотразим как мужчина, он рассказывал умопомрачительные вещи о женщинах, занимал нас описаниями потрясающих любовных похождений, от которых наш добрый Флобер хохотал до упаду.

До того времени мы даже не задавались вопросом, есть ли у Мопассана талант. Мы знали кое-какие его стихи, написанные специально для мужчин, — но ведь преуспеть в этом жанре не так уж трудно. Поэтому мы были поражены, когда он напечатал маленькую поэму «На берегу», где были черты первоклассного писателя, редкая простота и уверенность письма, обличавшие зрелого мастера. С этих пор он стал для нас что-то значить; среди писателей молодых, выросших у нас на глазах, он оказался одним из самых даровитых; он был больше всех других наделен смелостью и силой, нужными, чтобы продолжать дело литературы своего времени, приняв его из рук старшего поколения.

Другим удивившим нас произведением, другим откровением для нас стала «Пышка», новелла, которую Мопассан поместил в сборнике «Меданские вечера». Когда я последний раз говорил с Флобером в Круассе, он сказал: «Мопассан только что написал новеллу, и очень хорошую, вам понравится». Когда я получил наш сборник уже в напечатанном виде и прочел ее, я пришел в восхищение; разумеется, то была лучшая вещь из всех шести; в ней есть уверенность, своя манера, психологический анализ, тонкий и проницательный, делающие этот рассказ маленьким шедевром. Словом, «Пышки» оказалось достаточно, чтобы в глазах просвещенных читателей Мопассан выдвинулся в первые ряды и стал одним из многообещающих молодых литераторов.

Вот каков его характер: нормандская кряжистость, полнокровие, писательский аристократизм в стиле. Разумеется, он многим обязан Флоберу, приемным сыном которого он был в последние годы. Но у него есть присущая ему одному манера, присущие ему одному черты, сквозившие уже в его первых стихах; сейчас они утверждаются в прозе, — это мужественность, смакование чувственной страсти, которой полыхают его лучшие страницы. И в этом нет никакой нервической извращенности, одно только желание, сильное и здоровое, это — свободная, земная любовь, жизнь, широко раскинувшаяся на солнце. Это придает всему, что он пишет, особый, очень яркий отпечаток крепкого здоровья и хорошего настроения, к которому порою примешивается желание немного прихвастнуть.

Недавно вышел сборник новелл Мопассана «Дом Телье».

Я не стану распространяться о первой новелле, по которой он назван. Речь идет о владелице известного заведения, приведшей пять своих девиц в деревенскую церковь соседнего департамента, где племянница ее должна принять первое причастие; с этой минуты внимание автора сосредоточивается на вырвавшихся на свободу девицах, на их молодости, оживающей на лоне природы, на чувстве благоговейного умиления, которое овладевает ими в маленькой церквушке с такой силой, что рыдания их обращают на себя внимание присутствующих. Это — исключительный по своей тонкости психологический анализ, и вся рассказанная Мопассаном история, которая заканчивается возвращением этих женщин, счастливых, помолодевших, овеянных свежим воздухом, останется документом, представляющим большой интерес для физиолога и психолога.

Вы спросите меня: «Зачем понадобилось выбирать подобные сюжеты? Неужели нельзя было написать о женщинах честных?» Конечно, можно было. Но мне кажется, что Мопассан избрал этот сюжет потому, что ощутил какую-то очень человечную ноту, потрясающую самые основы бытия. Несчастные женщины, рыдающие на коленях в этой церкви, прельстили его воображение как великолепный пример того, как воспитание, полученное в юные годы, берет верх над самыми дурными привычками; к этому присоединяется еще особая впечатлительность женщины, потребность в чудесном, вера, которая продолжает теплиться даже в самой отвратительной повседневности. У писателя и в мыслях не было смеяться над религией, напротив, он, пожалуй, скорее изобразил ее могущество. Это целый эксперимент — философский и социальный, — проделанный смело и вместе с тем с большим тактом.