Собрание сочинений. Т. 3

Мне желал счастливого пути.

Снова надо мною небо голубое,

Снова вольным солнцем озарён,

И смотрю сквозь слёзы на белую берёзу,

И в поля российские влюблён.

Прощай, жилая зона, этапные вагоны,

Бригадиры и прозрачный суп!

От тоски по женщине будет сумасшедшим

Поцелуй моих голодных губ.

Так выпьем за свободу, за тёплую погоду,

За костёр, за птюху – во-вторых,

За повара блатного, за мужика простого

И за наших верных часовых.

Выпьем за лепилу и за нарядилу,

За начальничка и за кандей,

За минуту счастья, данную в спецчасти,

И за всех мечтающих о ней.

Наливай по новой мне вина хмельного,

Я отвечу тем, кто упрекнёт:

– С наше посидите, с наше погрустите,

С наше потерпите хоть бы год.

1953

Семеечка

Ирине Никифоровой

Это было давно.

Мы ещё не толпились в ОВИРе

и на КПСС не надвигался пиздец.

А в Кремле, в однокомнатной

скромной квартире,

со Светланою в куклы играл

самый добрый на свете отец.

Но внезапно она,

до усов дотянувшись ручонкой,

тихо дёрнула их –

и на коврик упали усы.

Даже трудно сказать,

что творилось в душе у девчонки,

а папаня безусый был нелеп,

как без стрелок часы.

И сказала Светлана,

с большим удивлением глядя:

"Ты не папа – ты вредитель, шпион и фашист".

И чужой, нехороший,

от страха трясущийся дядя

откровенно признался:

"Я секретный народный артист".

Горько плакал ребёнок,

прижавшись к груди оборотня,

и несчастнее их

больше не было в мире людей,

не отец и не друг, не учитель,

не Ленин сегодня

на коленках взмолился:

"Не губите жену и детей!"

Но крутилась под ковриком

магнитофонная лента,

а с усами на коврике

серый котёнок играл.

"Не губите, Светлана!" –

воскликнув с японским акцентом,

дядя с Васькой в троцкистов

пошёл поиграть и…пропал.

В тот же час в тёмной спальне

от ревности белый

симпатичный грузин

демонстрировал ндрав.

Из-за пазухи вынул

воронёный наган "парабеллум"

и без всякого-якова

в маму Светланы – пиф-паф.

А умелец Лейбович,

из Малого театра гримёр,

возле Сретенки где-то

"случайно" попал под мотор.

В лагерях проводили

мы детство счастливое наше,

ну а ихнего детства

отродясь не бывало хужей.

Васька пил на троих

с двойниками родного папаши,

а Светлана меня-я-я…

как перчатки меняла мужей.

Васька срок отволок,

снят с могилки казанский пропеллер,

чтоб она за бугор отвалить не могла,

а Светлану везёт

на бордовом "Роллс-Ройсе" Рокфеллер

по шикарным шоссе

на рысях на большие дела.

Жемчуга на неё

надевали нечистые лапы,

предлагали аванс,

в Белый дом повели на приём,

и во гневе великом

в гробу заворочался папа,

ажно звякнули рюмки

в старинном буфете моём.

Но родная страна

оклемается вскоре от травмы,

воспитает сирот весь великий советский народ.

Горевать в юбилейном году

не имеем, товарищи, прав мы,

Аллилуева нам не помеха

стремиться, как прежде, вперёд.

Сталин спит смертным сном,

нет с могилкою рядом скамеечки.

Над могилкою стынет

тоскливый туман…

Ну, скажу я вам, братцы,

подобной семеечки

не имели ни Пётр Великий,

ни Грозный, кровавый диктатор Иван.

1967.

Советская пасхальная

Великому Доду Ланге

Смотрю на небо просветлённым взором,

Я на троих с утра сообразил,

Я этот день люблю, как День шахтёра

И праздник наших Вооружённых сил.

Сегодня яйца с треском разбиваются,

И душу радуют колокола.

А пролетарии всех стран соединяются

Вокруг пасхального стола.

Там красят яйца в синий и зелёный,

А я их крашу только в красный цвет,

В руках несу их гордо, как знамёна

И символ наших радостных побед.

Как хорошо в такое время года

Пойти из церкви прямо на обед,

Давай закурим опиум народа,

А он покурит наших сигарет.

Под колокольный звон ножей и вилок

Щекочет ноздри запах куличей,

Приятно мне в сплошном лесу бутылок

Увидеть даже лица стукачей.

Все люди – братья! Я обниму китайца,

Привет Мао Цзэдуну передам,

Он жёлтые свои пришлёт мне яйца,

Я красные свои ему отдам.

Сияет солнце мира в небе чистом,

И на душе у всех одна мечта:

Чтоб коммунисты и империалисты

Прислушались к учению Христа.

Так поцелуемся давай, прохожая!

Прости меня за чистый интерес.

Мы на людей становимся похожими…

Давай ещё!.. Воистину воскрес!

1960

Окурочек

Володе Соколову

Из колымского белого ада

Шли мы в зону в морозном дыму.

Я заметил окурочек с красной помадой

И рванулся из строя к нему.

"Стой, стреляю!", – воскликнул конвойный,

Злобный пёс разодрал мне бушлат.

Дорогие начальнички, будьте спокойны,

Я уже возвращаюсь назад.

Баб не видел я года четыре,

Только мне, наконец, повезло –

Ах, окурочек, может быть, с "Ту-104"

Диким ветром тебя занесло.

И жену удавивший Капалин,

И активный один педераст

Всю дорогу до зоны шагали, вздыхали,

Не сводили с окурочка глаз.

С кем ты, сука, любовь свою крутишь,

С кем дымишь сигареткой одной?

Ты во Внуково спьяну билета не купишь,

Чтоб хотя б пролететь надо мной.

В честь твою зажигал я попойки

И французским поил коньяком,

Сам пьянел от того, как курила ты "Тройку"

С золотым на конце ободком.

Проиграл тот окурочек в карты я,

Хоть дороже был тыщи рублей.

Даже здесь не видать мне счастливого фарта

Из-за грусти по даме червей.

Проиграл я и шмотки, и сменку,

Сахарок за два года вперёд,

Вот сижу я на нарах, обнявши коленки,

Мне ведь не в чем идти на развод.

Пропадал я за этот окурочек,

Никого не кляня, не виня,

Господа из влиятельных лагерных урок