Собрание сочинений. Т. 3. Буря

— А теперь вот что, друг — сказал Жубур. — Человек ты молодой и должен понять, что тебе еще многого не хватает. Для того чтобы стать полезным членом советского общества, надо учиться. Не теряй зря времени, учись. Сейчас мы все учимся.

— И ты учишься?

— Да, возобновил занятия в университете. И работаю и учусь. Другой возможности у меня нет.

— Трудно так — и работать и учиться. Послушай, Жубур. Мне, конечно, тоже не хочется стоять в стороне в такое, можно сказать, великое время. Я бы с удовольствием вступил в партию… Как ты думаешь, могу я надеяться?

— Желание похвальное, Джек. Но ведь партия предъявляет к своим членам очень высокие требования. Мне кажется, что тебе еще очень рано говорить об этом. Ты и вне партии можешь стать ценным членом советского общества. Покажи себя на работе, поучись и подумай.

Бунте стал управляющим несколькими домами в одном из центральных районов Риги. Он надеялся на другое, но, решив, что с Жубура больше взять нечего, удовлетворился для начала и этим. Главное, Индулис Атауга получил место в таможне. А через несколько месяцев можно будет возобновить разговор о вступлении в партию.

5

Инженер Риекстынь приказал секретарше не впускать к нему посетителей, пока он сам не скажет.

— А если будут звонить? Соединять? — спросила секретарша.

— Только с наркомом или с его заместителем, — всем остальным отвечайте, что я выехал по важному делу и неизвестно, когда вернусь. Поняли?

— Поняла, товарищ Риекстынь.

— Теперь идите и больше меня не беспокойте. Мне нужно готовить важный доклад правительству.

Когда секретарша вышла! Риекстынь развалился в кресле и закурил. Рассеянно просмотрел газеты, перелистал московские журналы и пренебрежительно отодвинул их в сторону. Эта литература его не интересовала. Пусть читают, кому нравится.

В газетах его интересовали только статьи, сообщающие о неполадках в хозяйственной жизни. Их он прочитывал с удовольствием, а самые любопытные, по его мнению, места подчеркивал красным карандашом. Он записывал для памяти фамилии руководителей предприятий, которых больше всего критиковали. Его имя в газетах еще не появлялось. «Этого никогда и не случится, — думал Риекстынь, — потому что я сумею показать себя в выгодном свете даже в таких случаях, когда другие проваливаются».

К середине июля, следуя совету Феликса Вилде и выполняя директиву штаба контрреволюционной организации, малозаметный ранее инженер Риекстынь устроился заместителем директора в одном из департаментов. Спасать старого директора не было смысла — во времена Ульманиса он слишком скомпрометировал себя взяточничеством и разными махинациями. Два месяца Риекстынь старательно работал, помогая наркому реорганизовать министерство в наркомат. Когда же департаменты реорганизовались в управления, Риекстыня назначили заместителем начальника одного такого управления. Он был осведомлен почти обо всем, что происходило или готовилось в наркомате. С его мнением считались, его предложения почти всегда принимались без изменений.

Два месяца Риекстынь работал усердно и даже хорошо. Почему? А потому, что это был организационный период и остановить его все равно не было возможности. За это время Риекстынь постарался показать себя с лучшей стороны, завоевать полное доверие.

К середине сентября, когда стадия организации закончилась, акции Риекстыня стояли высоко. Он был вне всяких подозрений и уже надеялся занять должность начальника управления, так как теперешний его начальник не справлялся с своими обязанностями.

Тогда Феликс Вилде дал своему подручному новые директивы. Наблюдая за мероприятиями советской власти, Вилде пришел к выводу, что режим не очень суровый и большевики снисходительно относятся к бывшим своим противникам. Они оставили в покое многих из бывших крупных чиновников и даже предоставляли им ответственные посты. Они сдерживали экстремистов, брали под защиту некоторых старых деятелей культуры, в надежде постепенно перевоспитать их, сделать советскими людьми. Аграрная реформа, проводимая в деревне, была терпима: старым хозяевам оставляли по тридцать гектаров земли. Если им дать действовать так несколько лет, они, чего доброго, перестроят жизнь на социалистический лад и обойдутся без применения крайних средств, — такова, очевидно, их цель.

Но разве это допустимо? Создаваемое в течение двадцати лет представление о коммунистах как о некоем пугале быстро рассеивалось, и в сознании народа укоренялось новое, противоположное представление. Вилде казалось, что мягкий режим является выражением слабости коммунистов: как только им придется столкнуться с сопротивлением, тотчас окажется, что они не смогут справиться, — начнется хаос, замешательство и, главное, спокойное течение политической жизни станет мутным. Вот чего было нужно Феликсу Вилде и его единомышленникам.

— Довольно работать на них, — сказал он Риекстыню. — Пришло время действовать в нашу пользу.

Риекстынь тут же изменил стиль работы. Он больше не засиживался до позднего вечера в наркомате, а ровно в шесть часов вечера исчезал — до следующего утра.