Собрание сочинений. Т. 3. Буря

— Ну и рассеянный же у нас товарищ инженер, — сказал старый Мауринь, — ругает непорядки, а сам накидал везде вот таких махров. Как раз возле бидона, Петер.

— Очень любопытно, Мауринь. А ты в том месте пол вытер?

— Ножом выскреб, ни одной пылинки не оставил.

— Отлично. Этот пучок положи во дворе рядом с сырыми горбылями. Для предосторожности надо подложить под него лист жести. Посмотрим, что из этого выйдет.

Из других цехов и отделений люди приходили с такими же пучками. Их клали на тот же лист, возле горбылей. Получилась изрядная кучка. Все пучки издавали какой-то странный запах.

Петер с несколькими рабочими обошел весь завод. Он расспрашивал ночных сторожей и начальников цехов и постепенно, шаг за шагом, проделал тот же путь, который до него совершил Валодзе. В тот вечер Петер проявил, пожалуй, еще больше педантизма, чем его технорук, — он не пропустил ни одного конца, хотя бы тот валялся в самом темном углу.

— Чистота прежде всего. На что это похоже? К празднику все должно блестеть и сиять…

Когда уж сам директор так ополчился на эти концы, старый сторож склада готовых изделий тоже покряхтел, поискал и, наконец, достал такой же конец из-под штабеля теса, после чего торжественно вручил его начальству. Кто знает, может пригодиться. Петер Спаре и не подумал над ним посмеяться.

Вернувшись в контору, Петер позвонил в Наркомвнудел.

Вскоре на завод приехало несколько сотрудников наркомата.

В полночь концы, пропитанные химическим составом, воспламенились. Они горели сильным, ярким пламенем. Вспыхнули и сложенные рядом сырые горбыли, а лист жести накалился докрасна.

— Что бы осталось от завода, загорись эти концы возле бидонов с керосином! — возмущенно повторял Петер.

Угрюмые лица и сверкающие ненавистью глаза рабочих красноречивее слов говорили, что, попадись им сейчас в руки инженер Валодзе, живым бы он не ушел.

— «Если мне не досталось, то пусть не достанется и советской власти», — так он, наверное, рассчитывал! — гневно крикнул какой-то рабочий. — Только не выгорело. Смеяться будем мы, а ты еще повизжишь, паршивый пес.

— Сегодня мы с ним так поговорим, что до конца жизни будет помнить.

В это время в окне конторы блеснул отсвет пламени.

— Рано еще радоваться, товарищи! — крикнул старый Мауринь. — Берите скорей огнетушители, и надо проверить, не тлеет ли еще где-нибудь. Он эти махорки по всем углам разбросал!..

Загоревшуюся корзину для бумаги удалось легко потушить, но в это время загорелось в шкафу, где хранились халаты служащих и технического персонала. Горел рабочий халат технорука.

— Вынесите его, пусть сгорит, — сказал Петер, но работники Наркомвнудела заявили, что халат надо сохранить. Огонь затушили, а остатки халата бережно завернули в газету и отнесли в машину.

Бригада рабочих еще раз обошла все цехи, отделения и склады. Теперь можно было отправляться домой отдохнуть, встретить праздник, который после этой ночи стал для них вдвое дороже.

Усилив на всякий случай сторожевые посты, Петер отпустил домой остальных рабочих, а сам отправился с работниками Наркомвнудела на квартиру к Валодзе.

Он испытывал глубокую, неизмеримую радость. Спасены огромные ценности, у врага выбит ядовитый зуб, а главное — завод будет работать.

Когда все кончилось и Валодзе, продолжавший разыгрывать оскорбленную невинность, был взят под надежную охрану, на востоке уже занималась заря. На фасадах домов полыхали красные флаги. Начинался день, впервые свободно празднуемый в Латвии, день Великой Революции.

— Куда теперь? — спросил шофер.

— Домой… куда же еще, — ответил Петер. Голос его внезапно потерял звучность, в глазах потух живей блеск.

3

— Когда тебя ждать домой? — каждое утро спрашивала Элла, прощаясь с мужем.

— Не знаю, дорогая, трудно сказать. Позвоню около четырех, — отвечал он.

Завтракали они вместе, но ужинать часто приходилось врозь. В доме отца Элла привыкла к устоявшемуся порядку: вставали там в установленное время, ложились — тоже, и никакое событие не могло нарушить этот порядок. А если Петер один вечер придет в десять, другой — после полуночи, а случается, и под утро, то как тут приспособиться? Элла ждала до десяти, потом ужинала и ложилась спать.

Осенью Петер поступил на курсы по подготовке в высшие учебные заведения и каждый вечер проводил несколько часов в аудиториях. И он и его товарищи жадно набрасывались на открывавшиеся им знания, стараясь в несколько месяцев наверстать упущенное за многие годы. Среди них Петер был далеко не самый старший, да и знал он не меньше других. Некоторые предметы он прошел в годы тюрьмы, в ему достаточно было систематизировать свои знания, чтобы потом, в университете, успешно усваивать специальные курсы. Труднее всего давалась математика, но тут ему помогали Айя и Жубур. Вот почему в директорском портфеле вместе с деловыми бумагами всегда лежало несколько учебников и тетрадей.