Читаем Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке полностью

Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке

Генрих Вениаминович Сапгир , М. Г. Павловец

В свое время в Первом послании к Коринфянам апостол Павел писал: «…Ибо кто говорит на незнакомом языке, говорит не людям, а Богу, потому что никто не понимает его, он тайны говорит духом. А кто пророчествует, тот говорит людям в назидание, увещание и утешение. Кто говорит на незнакомом языке, назидает себя, а кто пророчествует, тот назидает церковь». Посему Святой апостол, конечно же, желал, чтобы Коринфяне больше пророчествовали, нежели говорили на незнакомых языках. Между тем поэзия по сути своей всегда стремилась говорить на незнакомых языках или «тайны говорить духом», точнее не скажешь. К сожалению, для назидания и увещания стихи не пригодны, и поэтому, если быть последовательным, то совершенно очевидно приходишь к текстам на «незнакомом языке».

Но люди по природе своей не могут не пророчествовать, не стараться изъяснить неизъяснимое. И поэтому у моих текстов появились переводчики. Кстати, первым был я сам, отчего и произошли эти пространные автокомментарии. Вторым был лингвист-полиглот Вилли Мельников, который со свойственным ему энтузиазмом написал вольные переложения, скорее медитации, на мою небольшую книжку стихов «Тринадцать ниоткуда», назвали мы его тексты «медитанцами». Мне кажется, уместно привести здесь эпиграф к этой книжице: «разговор на языке, который я не могу помнить» (Марк Странд). Таким образом, появление этих текстов может быть отнесено к генетическому коду, к памяти – до рождения и к прочим пока еще довольно туманным вещам. Вот один из «медитанцев» Вилли Мельникова:

По львиной гриве поплыву струистойк развязкам зебро-тигровых полосок,где след копыто-когтя свеж, неплосок,где тупоклычья наняты ланистойи глохнет глоссолалии отголосок.

Еще один поэт решил себя попробовать в переводе стихотворений, совершенно непереводимых, – это Владимир Ломазов, с некоторых пор живущий в Германии. По его словам, он почувствовал стихи, которые я ему передал и над которыми, как я понимаю, он не раз медитировал, как чисто лирическое высказывание, вот один из его «переводов»:

было ли —выдохнуло слово —олово вымахалооблако – облакобыло либыло ливоздуху воздухувысохла гортаньвысохла гортаньпо воде что посуху…

Таким образом имеется не только текст на «незнакомом языке», но и переводы на вполне знакомом, то есть создана нормальная литературная ситуация. Из чего не следует ли, что отношение к литературному тексту надо менять коренным образом?

1995

ВИЗУАЛЬНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

СТИХОТВОРЕНИЕ НА МАНЖЕТЕ[7]

ИЗ ЖУРНАЛА «ТРАНСПОНАНС» (1987, № 36)

НА ПЕСКЕ У МОРЯ

ВЕЧЕР В ЮРМАЛЕ

ИЗ ЖУРНАЛА «НЛО» (1995, № 16)

БЫТИЕ

СОНЕТ

ПИСЬМО НАСЕКОМЫХ

ЗИМНИЙ ДЕНЬ С ЛЮБИМОЙ

СЛОВОРИСУНОК

1. ЛЮБОВЬ ЗРЕЛАЯ

2. ЛЮБОВЬ ГЛУБОКАЯ

3. ЛЮБОВЬ – ПОЛЕТ

ИЗ ЖУРНАЛА «СТЕТОСКОП» (1996, № 13)

ИЗ ЖУРНАЛА «ЧЕРНОВИК» (1997, ВЫП. 12)

О СТРАХЕ

ПОДОБИЯ

ТАКТИЛЬНЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ
(1989–1999)

I. ПРЕДШЕСТВИЕ СЛОВАМ (ДЫХАНИЕ АНГЕЛА)
(1989)

МОРЕ В РАКОВИНЕ

(шумный долгий выдох)(шумный долгий выдох)(шумный долгий выдох)(шумный долгий выдох)(шумный долгий выдох)(шумный долгий выдох) и т. д.

ПОЭЗИЯ

ловлю воображаемую муху поймал в кулак подношу к уху так тонко звенит — не слышно даже

КОНЕЦ СВЕТА

(вдох)свет(выдох)конец света

ТРЕПЕЩУЩИЙ КРУГ ИСЧЕЗАЯ ВО ТЬМЕ БРЕЗЖИТ НАСКВОЗЬ

(поцелуй свое дыханье)(поцелуй свою мысль об этом)(поцелуй свой поцелуй)

РОЖДЕНИЕ ПТЕНЦА

(сложив ладони кругло «яйцом» поднеси ко ртуи легонько согревай их своим теплым дыханиемпока не почуешь: там шевельнулась жизнь)(раскрыв ладони «крылышками» выпусти ее —и подуй вслед «счастливого пути»)