Собрание сочинений. Т. 4. Дерзание.Роман. Чистые реки. Очерки

— Не надо их пускать! Обойдемся без воровских денег.

Не пустили. А через несколько дней, когда Нюра возвращалась домой, вдруг накрыли ее в темном переулке курткой и жестоко избили.

На заседании базовой ячейки комсомольцы постановили выделить для личной охраны Северьяновой силача Васю, но девочка, узнав об этом, вскипела:

— Не хватало еще того, чтобы меня ославили, что я с ухажером гуляю!

Пролетели школьные годы, и Нюра поступила крутильщицей на фабрику Туркшелк на Пироговской улице.

Директором там был большевик с подпольным партийным стажем, но работницы — почти все из рязанских деревень — оказались сплошь неграмотные. Ничем не подчеркивая своего превосходства, Нюра стала присматриваться к новым подругам. Как одна: волосы прилизанные, кофты со сборками, широкие юбки, и у каждой большой сундук. Жили «на спальнях» — в общежитии. Кровати стояли высоко на чурбаках, под ними сундуки. Мечта — собрать приданое и уехать обратно в деревню.

А Нюра Северьянова была общественница, активистка, на собраниях выступала с критикой фабричного руководства, резко, «невзирая на лица». Бывало, она произносит пламенную речь, а директор улыбается, пряча глаза за очками в золотой оправе. Это задевало девушку, и она высказывалась еще резче.

Не допускала она и мысли о том, что в рабочем коллективе могут быть плохие люди, и решительно запротестовала против обыска, устроенного однажды на фабрике перед концом смены. Но каково же было изумление девушки, когда она взглянула на пол в простенке между машинами: весь он был покрыт выброшенными мотками шелка. Директор, сам удрученный, увидев лицо опешившей Анны, увел ее к себе в кабинет, где она и разрыдалась самым малодушным образом.

— Вот видишь, — точно отец дочери, сказал директор, — рабочие не одинаковы. У некоторых еще свои сундуки на первом плане.

Эти слова Нюра вспомнила, когда комсомольцы, чтобы подать пример, решили уплотнить свой трудовой день. Взялись обслуживать по две машины вместо одной, а группа рабочих их освистала, как выскочек и предателей интересов коллектива. Но все-таки многих девушек комсомольцы повели за собой. Воспитывая других, ребята и сами проходили хорошую школу. Так Нюра Северьянова стала секретарем комсомольской ячейки, а в 1927 году ее приняли в партию.

Вскоре началась борьба с троцкистами. Потребовалось знание марксистской теории, и Нюра поступила в воскресный университет, организованный при Институте красной профессуры. Там она познакомилась с писателем Яковом Ильиным, автором книги «Большой конвейер». В то время он был заместителем редактора газеты «Комсомольская правда». Много общего оказалось у них, и не мудрено, что Яков стал для девушки не только лучшим другом, но и самым близким человеком.

На VIII съезде комсомола Нюру Северьянову избрали членом бюро ЦК ВЛКСМ и председателем Центрального бюро пионеров. При всем своем огневом задоре она оробела: «А вдруг не справлюсь, не сумею?»

Пошла советоваться к старому большевику Федорову:

— Должна сказать товарищам, если не уверена в себе.

И она заявила на пленуме ЦК комсомола:

— Вы ошиблись в моем выдвижении. Я не подготовлена к тому, чтобы возглавить пионерскую работу.

Тогда выступил Косиор, секретарь ЦК партии:

— То, что у Северьяновой есть сознание ответственности, только подтверждает правильность нашего выбора.

И по всей Брянке прошел слух, что дочь Ипполитыча назначили в правительство, помощником Калинина.

Придя однажды домой, Нюра не узнала квартиры, а мать, смущенно и ласково улыбаясь, сказала:

К тебе теперь люди будут ходить. Чтобы неудобно не получилось, чтобы не краснела из-за меня, я иконы убрала в чулан. Оставила себе для молитвы маленький образок, так буду прикрывать его полотенцем. Ты уж меня не осуди!

С радостным волнением Нюра передала об этом Ильину.

— Хорошая она, — задумчиво сказал Яков. — Когда нынче, после смерти твоего отца, она — уже без уговоров — сама пошла в ликбез, понял я, как не хочется ей быть отсталой…

Но мать тоже вскоре умерла. Новое несчастье еще больше сблизило Нюру с Ильиным. Дружба с любимым человеком словно окрыляла ее. Новые товарищи — члены бюро ЦК комсомола — тоже содействовали ее росту. А потом она встретилась с Крупской, и Надежда Константиновна до конца жизни была для нее добрым шефом. Получалось так, что Северьянова изучала опыт общественной работы окружавших ее хороших людей и щедро, в свою очередь, передавала его другим.

В 1933 году, после двух лет работы секретарем Ивановского обкома комсомола, ее наградили орденом Ленина и избрали секретарем партийной организации на «Трехгорной мануфактуре».

Было ей двадцать пять лет. И много и мало. Много потому, что уже год вдовела она: умер и Яков Ильин, оставив ее с дочкой Галей. Мало потому, что еще вся впереди лежала перед нею жизнь, богатая радостями и горестями, трудом и неустанной борьбой.