Собрание сочинений. т.4. Крушение республики Итль. Буйная жизнь. Синее и белое

Гемма вцепилась обеими руками в ручки кресла и устремила на Максимилиана тяжелый, упорный взгляд.

— Вы серьезно говорите это, ваше величество? — спросила она таким тугим голосом, что премьер поторопился встать между ней и королем.

— Ну конечно, серьезно. Сэр Чарльз так много помог мне, он был так обязателен и любезен…

— Хорошо! — сказала Гемма и поднялась быстрым движением, — вы называете джентльменом человека, который в вашем присутствии нанес хамское оскорбление вашей жене, который явился с ножом в кармане, как бандит, чтобы схватить страну за горло и, задушив, ободрать ее как липку. Вы намерены согласиться на требования, на которые можно ответить только ударом! Если вы это сделаете, я буду презирать вас, ваше величество! И не только я — вся страна!

Она отошла в глубь комнаты, разгневанная, прекрасная, как будто выросшая в эту минуту. Максимилиан стоял, рассеянно сворачивая бумажного петушка из послания лорда Орпингтона. Его отечные щеки недоумевающе оттопырились.

— Но как же можно отказать? Сэр Чарльз пишет, что он будет обстреливать берег. Я этого не хочу! Я могу быть убитым, и потом вообще это так неприятно и беспокойно. Я хочу быть королем. Я хочу отдохнуть и повеселиться, и неужели я должен испортить себе настроение из-за каких-то промыслов. Почему не сделать удовольствия сэру Чарльзу?

— Ваше величество, — сказал Коста, — вы не уясняете себе положения. Нефтяные промыслы — единственное и главное богатство Итля. Если вы отдадите их, вы станете большим бедняком, чем прежде. Вам не на что будет пообедать даже в третьеразрядной харчевне.

— Вы должны отказать! Вы не смеете согласиться! Вы не смеете стоять на коленях перед заезжим взломщиком, — горячо крикнула Гемма.

— Боже, как это скучно! — отозвался Максимилиан. — Отказать? Но мы не сможем драться с сэром Чарльзом. У нас нет оружия, нет войск. Если эскадра откроет огонь, нам придется бежать в горы, покинуть столицу. А я совсем не хочу расставаться с дворцом. У меня в кабинете теперь так уютно… И где я буду проводить вечера без «Преподобной Крысы», без театра? Вы не захотите причинить мне неприятности, господа!

Коста взглянул на королеву и пожал плечами.

Гемма подошла вплотную к королю, положила руку на его плечо и взглянула в глаза.

— Неужели? — сказала она тихо, как будто в себя. — Неужели? — И вдруг быстро сняла руку. — Я в последний раз спрашиваю, ваше величество, неужели вы решитесь опозорить свое имя еще трусостью и малодушием?

Максимилиан бережно сдунул с рукава пудру, оставшуюся от прикосновения Геммы, и ответил вяло:

— Дорогая, мне, право же, наскучил этот разговор! По-моему, вы напрасно приписываете сэру Чарльзу нехорошие намерения. Он был так добр ко мне. Он давал мне деньги…

— Идите!.. Идите, ваше величество! Идите разговаривать со столяром! — сказала, задохнувшись, Гемма. — Я думаю, что, действительно, не стоит докучать вам такими неинтересными вещами. Конечно, гораздо приятней слушать хорошую музыку, смотреть голых негритянок в «Преподобной Крысе» и пить старое вино, имея полный бумажник, подаренный бескорыстным другом. Я прошу простить меня за беспокойство. Вы правы, из-за этого дела нет нужды волноваться, — оно касается только такой мелочи, как честь.

Максимилиан удовлетворенно улыбнулся.

— Ну, вот, — сказал он, — и слава богу. Я же говорю, что не стоит вести такие длинные дискуссии из-за пустяков. Кончайте без меня.

Он взял руку Геммы и прикоснулся к ней губами.

Премьер видел, как Гемма затрепетала всем телом от этого прикосновения.

Максимилиан повернулся и пошел к дверям, весело подмигнув по дороге премьеру. Гемма проводила сутулую фигуру пылающими глазами и закрыла лицо ладонями.

— Барышня! — сказал Коста, шагнув к ней. — Вот вам-то уж не стоит ерзать на собственных нервах. Действительно, не из-за чего. Из манной каши нельзя выковать меча. Плюньте и возьмите себя в руки.

Гемма взглянула на него и рассмеялась.

— Вы правы, друг мой! Это пройдет. Это от неожиданности. Я опешила оттого, что на моих глазах жизнь опровергнула незыблемые правила грамматики. На всех языках, которые я знаю, слово «король» — мужского рода. А я за эти дни убедилась, что король не всегда мужчина. Это открытие немного ошеломило меня.

Она улыбнулась и подошла к стеклянной стене гостиной, в которую хлестал песчинками горячий ветер. Вдали, как всегда, раскачивались чуть видные в мутной пелене пыльного тумана тени кораблей на горизонте залива. Коста закуривал сигару, когда услыхал ее голос.

— Какой удушливый воздух! Как жарко! От этой духоты начинаешь задыхаться и впадать в истерику. Сейчас я подумала, что было бы неплохим зрелищем, если бы все эти стальные коробки отправились на дно вместе с их содержимым.

Коста выпустил волну дыма и засмеялся.

— Милая барышня. — сказал он, — вы растете на моих глазах. Вы подумали сейчас о том, о чем я думаю уже давно. Приятно видеть, как вы успеваете.

Гемма задумчиво усмехнулась.