Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

– Кубики любите?
– Кубики любим.
– Купите кубики?
– Кубики купим.
Если сложить их
как полагается,
звери на кубиках
располагаются:
коты, петухи,
крокодилы, коровки…
Но если вытряхнуть
все из коробки,
они как попало
посыплются на пол
и сложатся сами
большим Крокоцапом.
Нога как у цапли,
кошачья – другая,
хвост крокодила,
а клюв попугая.
Но почему же
глаза слипаются?..
Дом, словно кубики,
рас-сы-па-ет-ся…
Зверь зашипел,
зарычал и замекал,
захохотал и закукарекал!

Тут вихрь налетел,
свет лиловый и синий
понес, завертел —
и поставил в пустыне.
На желтой вершине
лежит Тигродил.
Он встал и улыбкою
нас наградил.
Он лапу свою
протянул Крокоцапу,
тигриную лапу!
в куриную лапу!
И сам оказался
приятнейшим малым —
в полоску,
с таким крокодильим оскалом!
И так мне понравились
оба чудовища,
как будто в пустыне
нашел я сокровища.
Мы пели, кричали
и прыгали так,
что в море проснулся Слонотарак!
Туша слоновья за облаками,
хобот,
а ноги —
совсем тараканьи.
О Боже, я схвачен был
Слонотараком,
который до маленьких
мальчиков лаком!
Он кепку жует!
Он рубашку порвал!
«Спасите! На помощь!» —
я громко позвал.
Два друга зубастых
на помощь спешат
и Слонотарака
трясут, потрошат!
Он порван на части,
разодран на кубики…
А где же вы сами,
чудовища-чудики?
Всего на минуту
сложитесь хотя б…
Вернись, Тигродил!
Появись, Крокоцап!

ВАРАХИЯ

В море – буря, в буре – мрак.
Заворочался варак,
барку поднял, уронил,
капитана сохранил.

Только я – не капитан,
капельмухом сразу стал.
В трюме пью и ем за двух —
настоящий капельмух.

Что тут делать? В мире – мрак.
Море вывернул варак.
Хвостобрюх и хвосторыл,
ты меня уговорил.

Мой корабль ползет, как рак,
а мой парус, как дурак,
пустотой надулся,
я перевернулся.

Мой корабль пошел ко дну.
С той поры там и живу
между пушистыми шаршунами
и золотистыми вархунами.

ЧТО ПОЧЕМ?

Сабука, Табука и третья Мардука
собрались – ни звука, ни хрюка.
– Какая, – говорят, – скука!

Мы себя развлечем
тем, что вас огорчим.
Для нашего развлечения
доставим вам огорчение.
Огорчим огурцом,
поколотим калачом,
развлечем куклачом.

Если не куклачом,
то таким полосатеньким
мухлачом.

Если не мухлачом,
то таким розовеньким
курачом.

Он всегда пищит:
«Что почем?
Что почем?
Что почем?»
А быть может, верещит:
«Что печем?
Что печем?
Что печем?»

ХРЮТА-МАХРЮТА

Хрюта-махрюта,
грустная минута,
ты ко всем придешь,
лишь меня не тревожь.

У меня и без тебя забот!
Во-первых,
гребенка не берет,
во-вторых,
часы мои не чесаны,
в-третьих,
встали волосы вопросами.

Как? Почему? Зачем? —
ты приходишь ко всем,
Хрюта-махрюта,
грустная минута.

ШУРУМ-БУРУМ