Читаем Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности полностью

Начинается рассказ.Жил да был железный таз.В кухне жилсреди кастрюль,был чистюляиз чистюль.В нем и мылии стирали,кипятили,полоскали…Таз гордился:– Айда я!Сколько выстиралбелья!Между тем от частых стироктаз протерся весьдо дырок.Таз течет,как решето,не годитсяни на что:ни стирать,ни полоскать,ни кораблики пускать.Таз дырявыйочень скороочутилсяу забора.У забора он лежит,под дождемдребезжит:– Я простужен,я недужен,никому теперь не нужен!2Продолжается рассказ.Разхозяйский зоркий глазугляделдырявый таз.Вдругпара мускулистых руквзяли таз под бока.И два крепких башмаказашагали по дороге.Таз в волненьи и тревоге:– Что за новая беда?Понесли меня —куда?Посреди двора —гора,куча разного добра:трубы,проволока,санки,чайник,ржавые жестянки,и крыло автомашины,и ведро,и керогаз…И на самую вершинуположилистарыйтаз.3Старый таз шепнул:– Соседи,отжил я свое на свете.– Говорят, что мы – сырье.– Не сырье мы, а старье!И не спорьте с тазом старым.Верьте мне,сюда недаромнас несли из разных мест.Злая ржавчинавсехсъест! —Проволока, перекорежась,завопила:– Ужас! Ужас!А у плитки-инвалидкивстали дыбом все пружинки.Части пишущей машинкизастучали часто-часто.Древний чайник брякнул:– Баста! —Даже банки забренчалиот обиды, от печали…В это времявесь металлпогружалив самосвал.4На улице —железный гром.Повезлиметаллолом:трубы,проволоку,санки,чайник,ржавые жестянки,и ведро,и керогази, конечно,старый таз.Вотпривезли их на завод.Тутпечьвеличиною с дом.В нее кладут железный лом.А в печи жара, жара.И железная горараскаляется.Тазрасплавляется,онудивляется:«Ой!Я совсем золотой!Вот сейчас себе я нравлюсь,потому что плавлюсь, плавлюсь…»И расплавился.Потомостывал в огромной ложке.А затемстальным листомпокатился по дорожке…Этот лист полезпод пресс.Раз! —И вышел новый таз,круглый,белый,звонкий,целый!И на все он пригодился.Старый тазопять родился.Не кончается рассказ.<p>СПОР</p>Однажды собрались в морской глубинена темном и тихом причудливом дне       Рыба-игла,       Рыба-пила,       Рыба-молот,       Рыба-меч       и просто Акула —       голову с плеч.И разбирались четырнадцать дней,ссорились, спорили: кто же сильней?       Рыба-игла?       Рыба-пила?       Рыба-молот?       Рыба-меч?       Или акула —       голову с плеч?Разобрались —разодрались!       Колет игла.       Пилит пила.       Молот молотит.       Сражается меч.       Хватает Акула —       и голову с плеч!Шел пароход. Шла волна за волной.И были опутаны сетью тройной       Рыба-игла,       Рыба-пила,       Рыба-молот,       Рыба-меч       и просто Акула —       голову с плеч.И вот в гастрономе построены в рядбольшие консервные банки стоят:      РЫБА-ИГЛА,      РЫБА-ПИЛА,      РЫБА-МОЛОТ,      РЫБА-МЕЧ       и просто АКУЛА —      ГОЛОВУ С ПЛЕЧ.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза / Прочее / Классическая литература