Собрание сочинений [Том 1]

Я описал свое видение девушкам. Обе они сказали, чтобы я не индульгировал, как это обычно раньше говорил дон Хуан. Правда, у него эти слова обычно звучали более уместно. Я никогда не чувствовал себя уязвленным его критикой или насмешками, но девушки - это другое дело Я почувствовал себя обиженным.

- Я отвезу вас домой, - сказал я. - Где вы живете?

Лидия повернулась ко мне и с яростью сказала, что они - мои подопечные и что я должен позаботиться об их безопасности, так как по требованию Нагваля они отказались от личной свободы, чтобы помогать мне.

Я страшно рассердился. Мне захотелось отшлепать девушек, но тут я опять ощутил странную дрожь. Она вновь началась как щекочущее раздражение на макушке, прошла вниз по спине и достигла живота. Теперь я знал, где они живут. Щекочущее ощущение было как защита, как мягкая, теплая пелена. Я ощущал физически, как она окутывает мое тело от паха до нижних ребер. Гнев сменился странной твердостью, отрешенностью и одновременно желанием смеяться. Вдруг я испытал нечто трансцендентальное. Под натиском действий доньи Соледад и сестричек мое тело прекратило составление мнений. Выражаясь языком дона Хуана, я остановил мир.

У меня одновременно было два ощущения: щекочущее раздражение на макушке и звук, похожий на сухой треск в основании шеи. Их соединение являлось ключом к этой остановке внутреннего диалога.

Сидя с двумя девушками в машине на обочине пустынной горной дороги, я впервые отчетливо и полностью осознал «остановку мира». Это ощущение напомнило мне о самом первом телесном осознании, пережитом много лет назад. Оно также имело отношение к щекочущему ощущению на макушке. Дон Хуан говорил, что маги должны культивировать это чувство, и подробно описал его. По его словам, это было нечто вроде зуда, который не был ни приятным, ни болезненным. Чтобы познакомить меня с ним на интеллектуальном уровне, он описал и проанализировал его особенности. Затем, пытаясь на практике вызвать необходимое телесное ощущение, он заставлял меня бегать под ветками или скалами, нависшими в нескольких дюймах над моей головой, для того, чтобы тело как следует запомнило это ощущение.

Многие годы я пытался следовать его указаниям, но безуспешно. Я не понимал, что крылось за его описанием, и никакие практические упражнения не снабжали мое тело адекватной памятью об этом ощущении. Бегая под выбранными им для демонстрации ветками или скалами я никогда не ощущал своей макушкой ничего особенного. Но однажды, когда я заводил высокую грузовую тележку в трехъярусный гараж, мое тело само открыло это ощущение. Я въехал в ворота гаража с той же скоростью, с какой обычно въезжал на своем маленьком двухместном седане. В результате с высокого сидения тележки я почувствовал, как поперечная бетонная балка крыши скользит по моей голове. Я не успел остановить тележку вовремя и чувствовал, что бетонная балка буквально снимает с меня скальп. Я никогда еще не водил такой высокий транспорт, как эта тележка, поэтому не смог соответствующим образом настроить свое восприятие. Мне казалось, что промежуток между крышей и моей макушкой просто отсутствовал. Я ощущал балку кожей своего черепа. В тот день я ездил внутри гаража часами, давая телу возможность накопить нужную память об этом щекочущем ощущении.

Я повернулся лицом к девушкам и хотел сказать им, что уже знаю, где они живут, но промолчал. Я не представлял, как можно описать, что щекочущее чувство заставило меня вспомнить случайное замечание дона Хуана. Однажды по пути к Паблито мы проходили мимо какого-то дома, и, указав на необычное сооружение, он заметил, что это идеальное место для отдыха и расслабления. Я повез их туда.

Дом был довольно велик. Это была такая же постройка из необожженного кирпича с соломенной крышей, как и дом доньи Соледад. Одна длинная комната в передней части дома, крытая кухня - в задней, огромное патио рядом с кухней и загородка для цыплят рядом с патио. Самой важной частью дома была закрытая комната, одна из дверей которой выходила в переднюю, а другая - в патио. Лидия сказала, что ее построили они сами. Я захотел посмотреть ее, но Лидия не позволила, сказав, что сейчас не время. Без Хосефины и Ла Горды она не могла показать мне принадлежащие им части комнаты.

В углу передней комнаты была сооружена кирпичная платформа около восемнадцати дюймов высотой, одним концом примыкающая к стене. Лидия положила на нее несколько толстых соломенных циновок и предложила мне отдохнуть, сказав, что они будут охранять мой сон. Роза зажгла лампу и повесила ее на гвоздь над постелью. Было достаточно света, чтобы писать. Я объяснил им, что записывание снимает с меня напряжение, и спросил, не помешает ли оно им.

- Почему ты спрашиваешь? - удивилась Лидия. - Делай что хочешь!

Самым небрежным тоном я объяснил, что некоторые мои привычки всегда казались странными дону Хуану и дону Хенаро, и уж тем более могли показаться странными им.

- Все мы со странностями, - сухо сказала Лидия.