Собрание сочинений (Том 1) (-)

- Что же, - рад служить... Так что же - кофейку, князь?..

5

В тот же вечер Сивачев ходил у себя в номере по вытертому ковру. Две свечи горели на туалете, где в поцарапанном зеркале отражались разрозненные флаконы для духов, - остатки роскоши, поношенные галстуки, пара дуэльных пистолетов и пачки кредиток, - тридцать пять тысяч, - разложенные на ровные пачки.

"Сомнения быть не может, - стряхивая ногтем пепел с папиросы, думал Сивачев, - я заплачу по тем фамилиям, которые подчеркнуты (у него имелась книжечка, где против фамилии стояла черта, нолик или крест); нолики подождут, а крестики - когда-нибудь... Итак, у меня остается две тысячи восемьсот... (Он взял одну из пачек, пересчитал и сунул в боковой карман.) Скажем - это сегодняшний вечер... Завтра я уплачиваю самые позорные долги... А что - дальше?

Он продолжал хождение по вытертому ковру... Нищета этой гостиничной комнаты, безнадежность завтрашнего дня, непомерная усталость - ощутились им именно сейчас, когда он держал в руках деньги... Он вдруг почувствовал, что - погиб, что он давно уже погиб... Все растрачено, прожито, развеяно по ветру... И сил жить, бороться не было... Служить - на гроши, - нет!.. Жениться на богатой, - бред, бред!.. Словом, он почувствовал с необычайной ясностью, что если сейчас же не закрутится в чертовом вихре, не забудется, - то неизбежен единственный выход: он тут под руками...

Еще раз Сивачев просмотрел список долгов... Вырвал страничку с ноликами, черточками и крестиками, скомкал, швырнул, сунул все деньги - все тридцать пять тысяч - в карман, надвинул на глаза бобровую шапку: "А, черт, все равно!.." - и быстро вышел из номера.

Мрачно шумели оголенные деревья на островах, куда мчал его лихач. На Крестовском швейцар кинулся высаживать. Сивачев вошел в теплый, устланный красным бобриком вестибюль, где пылал камин. Привычный запах кабака вздернул его нервы. У огня стояла рыжая великолепная женщина в собольем палантине. Из-под огромной шляпы с перьями глядели на Сивачева расширенные зрачки темных тяжелых глаз. Со смехом он взял красивую руку женщины 'и поднес к губам:

- Вы здесь одна?

- Да...

- Проведем вечер вместе?..

Под собольим мехом ее розовое плечо приподнялось и опустилось. Ало накрашенные губы словно нехотя усмехнулись. Она освободила правую руку из-под меха и просунула ее под локоть Сивачева. Они вошли в зал.

- Здесь скучно... Может быть, пройдемте в кабинет?

- Пройдемте...

- Я вас никогда раньше не встречал... Как вас зовут?

- Клара...

6

После полуночи лихач, с храпом выбрасывая ноги, уносил Сивачева и Клару по набережной. Нева вздулась, и черно-ледяные волны плескались совсем близко о гранитный парапет. Обхватив Клару, Сивачев наклонился к ее лицу, отвернутому от резкого ветра, вдыхал запах духов, меха и вина.

- Ну, что еще? - сказала Клара, прижимаясь к нему. - Ну, что?.. Сивачев прильнул к ее губам: они были нежные и теплые, - она запрокинулась, подняла руку. Шапку его сорвало ветром, она прикрыла ему голову муфтой.

- Довольно, - отрываясь, сказала Клара, - слушай: если у меня сидят, ты входи, все равно нам не помешают...

- Я люблю тебя...

- Ну, уж в это-то я не верю...

- Молчи, молчи, ты все равно ничего не поймешь... Эта ночь моя, эта ночь наша...

В доме на Кирочной окна были освещены. Клара опять зашептала: "У мужа гости, ты заходи, мы всех спровадим". В темном подъезде она скользнула поцелуем по губам Сивачева. Он взошел за ней, как в чаду, ничего не видя.

В столовой, пыхая дымом, Чертаев и полковник Пупко пили коньяк и ликеры; Пупко крутил бакенбарды, разноцветный нос его сиял; увидев Сивачева и Клару, он опустил брови и запел басом: "Он ей сказал: клянусь я вам, я жизнь и шпагу - все отдам для поцелуя". Чертаев, поведя усами, отошел к буфету и достойно поклонился. Сивачев едва ответил на приветствие. Клара сердито топнула ногой: "Опять напились, убирайтесь отсюда, пьяницы!" Она растопырила пальцы, как маленькая, и шепотом Сивачеву:

- Что с ними делать?.. Пьяные оба...

- Люблю, - сказал Сивачев.

- Тише, молчи... Знаешь что - надо их в карты усадить играть... Проиграй им какую-нибудь мелочь... Они будут очень довольны, оставят нас в покое...

Согнутым коленом она коснулась его ног... Шептала, бормотала, дышала в лицо горячим дыханием. От волнения, духоты, вина - Сивачеву стало дико на душе.

Сизоносый Пупко кричал, мотал бакенбардами:

- Желаю выиграть руп двадцать...

Чертаев все с тем же достоинством начал раскрывать ломберный стол. Зажег свечи...

- Я мечу банк, - кричал Пупко, - руп двадцать!.. Сивачев сел к столу, Клара - рядом, положив голую руку ему на плечи. Он вынул из кармана, не глядя, пачку денег, сдал и выиграл. Клара засмеялась. Пупко, схватив себя за бакенбарды, разинул рот, пялился на свет свечей, хрипел. Сивачев опять сдал и снова выиграл. Тогда Чертаев спросил его хмуро:

- Примете вексель?

"Ох, слишком везет, не надо играть", - быстро подумал Сивачев. Клара подала стакан с вином, он выпил залпом. Пупко ерзал бакенбардами по кредитным бумажкам.