Собрание сочинений (Том 1) (-)

В спальне, накрошив мышам хлеба и помолившись, тетушка ложится в кровать и долго не может заснуть - -все думает: о прошлом, - перед ней встают любимые ушедшие лица, - о грехах, которые она натворила за истекший день, о несчастном, единственном своем племяннике Николушке, - что-то с ним сейчас? Или думает, - голову ломает, - как бы ей обернуться с платежами. Это обертывание было главным ее занятием с юности.

Сегодня, - не успела Анна Михайловна лечь, - вдруг слышит - едут с колокольчиком. Тетушка прислушалась и подумала: "Кому бы это приехать так поздно? Неужто Африкан Ильич? А кому же кроме?"

Накинув старенькую юбку - другой у нее не было, потому что по воскресеньям всякий мог просить у тетушки все, что угодно, и деревенские бабы еще за неделю нацеливались на какую-нибудь юбку поновее, - вышла Анна Михайловна в кухню, но, к удивлению, ни одной из девчонок, без дела живших при доме, не оказалось, а в дверь уже влезал высокий и сутулый человек в коричневом армяке. Влез и принялся трясти с себя пыль, которая по всему Поволжью такая густая и обильная, что при виде приехавшего не знаешь - арап это или просто черт?

Вытерев лицо, вошедший действительно оказался Африканом Ильичом, от природы темно-коричневым. Подойдя к тетушке, к ручке, он сказал весело:

- Вот и я, ваше превосходительство.

Анна Михайловна поцеловала его в коротко стриженную круглую голову, которой Африкан Ильич гордился, говоря: "Вот это голова, не то что у теперешней молодежи", - и, боясь высказать радость., неуместную усталому с дороги человеку, проговорила только:

- Вот как хорошо, что вы приехали, Африкан Ильич, сейчас и самоварчик поставим. Только беда у меня с девчонками - разбегаются по ночам.

- Недурно - самоварчик, - скрипучим голосом сказал Африкан Ильич и прошел в столовую, где с удовольствием оглядел и необыкновенный буфет в виде ковчега, н спящих мух на стене, и недопитый на окне стакан с теплым квасом. Все было по-старому.

Тетушка вносила тарелки с едой, открывала и закрывала створки буфета и суетилась немного бестолково, - даже задохнулась, - покуда Африкан Ильич не прикрикнул:

- Да сядьте вы, ваше превосходительство! На кухне четыре дуры сидят, а вы тыркаетесь...

Тетушка сейчас же села, ласково улыбаясь, отчего овальное и морщинистое лицо ее стало милым. Африкан Ильич сказал:

- Новость привез. Расскажу, как поем.

Налив из рюмки половину водки на ладони, он вытер руки о салфетку, ставшую сейчас же черной, другую же половину рюмочки выпил и, крякнув, закусил маринованным грибком. Отличные у тетушки были грибки.

- Какая же новость? - спросила тетушка. - Уж не про Николушку ли?

Но Африкан Ильич принялся рассказывать вычитанный им недавно из одной газеты прелюбопытный анекдот, причем ел и пил между словами, растягивая их на пол-аршина, а тетушка терпеливо слушала, глядела ему в лицо, улыбалась задумчиво и все думала - про кого же это новость? Когда Африкан Ильич, покончив с анекдотом, начал описывать земский съезд в Ме-лекесе, - как там пили, - тетушка спросила осторожно:

- Друг мой, а когда же о том расскажете? Африкан Ильич сморщился до невозможности, насупился:

- Завтра Николай с Настасьей приезжают. Вот вам новость.

- Господи Исусе! - тетушка перекрестилась.

- Со мной на лошадях ехать не пожелали. Приедут по железной дороге, по первому классу. Экипаж надо выслать...

- Как же они согласились? - воскликнула тетушка. - Ведь не хотели же, сколько я ни писала.

- Не хотели! - Африкан Ильич фыркнул носом и налил еще рюмочку. - Не хотели! А с голоду подыхать - хочется? Настасья все брильянты заложила две недели отыгрывалась в карты, а Николушка в буфете шампанское в это время распивал. Все спустили до нитки.

- Как же вам удалось их уговорить, Африкан Ильич?

- Билеты железнодорожные купил, - очень просто, ваше превосходительство. Денег у них осталось рублей двадцать пять, не больше, и всюду долги - в гостинице, у портных, в ресторанах. (Тетушка часто начала крестить душку.) Я им сказал, - счет из гостиницы беру с собой, как сядете в вагон, так и заплачу. Они говорят, - мы тетушку стесним, и притом неудобно, что Настасья, мол, не жена, а так вроде чего-то. Я Николаю говорю, - тетушка тебе сто раз, дураку, писала, что если тебя эта самая Настасья любит и от прежней жизни отказывается, то будет она тетушке дочь, а тебе жена. Надоели они мне до смерти, я вперед уехал... Вчера - явились, прямо в гостиницу Краснова... Одним словом, ваше превосходительство, хоть и устроилось, как вы пожелали, но считаю всю эту затею ерундой...

- Друг мой, это не ерунда, - поспешно перебила тетушка. - Николушка честная натура. (Африкан Ильич, не возражая, сильно почесал ногтями стриженый затылок.) А у Настеньки сердце не к шумной жизни лежит, - это ясно, если она решилась бросить Москву да ехать с ним к какой-то завалющей тетке. Вот я как понимаю... Одного боюсь, что им скучновато будет здесь после столицы... Ну, да уж я как-нибудь постараюсь...

- Что постараетесь? Я просил бы не стараться! - прикрикнул Африкан Ильич. - Довольно с них, что хлеб дадите...

Тетушка опустила глаза и покраснела.