Читаем Собрание сочинений. Том 1 полностью

И снова, солнцем залитые,

Лежат, как шкуры золотые.

О, сколько тигров здесь убито!

И прямо на поле забыто...


УТРО СОРОК ШЕСТОГО

Опять поставил: сорок пятый,

Хотя с утра - сорок шестой.

И памяти, и пальцам - с датой

Непросто расставаться с той!


Она и на небе - в созвездьях.

И на бумаге - под пером,

Как, вслед за молнией, возмездья

Докатывающийся гром.


* * *

Есть настоящий, сущий -

Души твоих книг читатель.

И есть - ему вслед ползущий

Книжных листов листатель,


Тянет, потянет, вытянет

Где-нибудь лыко в строку,

Выудит, выдоит, выкопает...

Ни спросу с него, ни проку!


* * *


Нет, друг мой Георгий!

Не те уже годы,

Чтоб - няньки да няньки

Под видом народа.

Ему мы служили,

Ему и дослужим.

Ему! А не разным

Прохожим досужим.



КАРЛО КАЛАДЗЕ


ВСТУПЛЕНИЕ К КНИГЕ

Слова простые не приходят сразу,

Пока придут - польется пот со лба;

Из них не выдуешь пустую фразу,

Они тебе не медная труба!


Светает, тишина... Так, в самом деле,

И напишу: "Светает, тишина..."

С читателем, как старый Церетели,

Сойдусь, чтоб пошутить, так просто, без вина.


Я чаще жизни рад, чем горем согнут,

Улыбку на лице не признаю грехом.

Но если у меня вдруг слезы в горле дрогнут,

Пусть пальцы тоже дрогнут над стихом.


Я счастлив тем, что с первых рифм, с рассвета,

Жизнь посвятил грузинскому стиху:

Родное слово с грешного поэта

Чужих наветов смоет шелуху.


Печаль придет - мы за полночь проспорим,

Пока я ей свое не докажу!

Со всем, что есть, и с радостью, и с горем,

Я будний день на горб себе гружу.


И если сердце без оглядки бьется,

Моих годов разматывая нить,

То у меня язык не повернется

Его за нерасчетливость винить.


У сердца на бессмертье нет расчета,

Его земная оболочка - я.

Без отдыха идет его работа

В моей груди. А отдых - смерть моя.


МОЙ ДЕНЬ

Я за солнцем не гонюсь,

Взглядом друга обойдусь,


Да ущелья тишиной,

Да небес голубизной,


Да кувшинчиком вина,

Опорожненным до дна.


Мне до самой смерти лень

Жизнь делить на свет и тень.


Я люблю мой день - сегодня,

День обычный, день как день!


ПРИТЧА О СТВАРИ И ГУДА-СТВАРИ

Эта притча со мной бывает

Всегда в трескучую ночь зимой.

Огонь в очаге языком болтает,

Довольный, что я вернулся домой.


И, словно два домовых, из тени

К огню ковыляют два бурдючка;

Без спроса лезут мне на колени,

Суют мне под мышку свои бока.


Один, от воздуха задыхаясь,

Дудит из-под мышки в свою дуду,

Другой, как пьяница колыхаясь,

Ждет, пока я стаканы найду.


Один, похудев, стаканы наполнит,

Другой, потолстев, опять запоет.

Один, чтоб я выпил до дна, напомнит,

Другой - не успеешь моргнуть - дольет.


Один мне сплетен полное ухо

Сладким голосом наворчит,

Другой, наклонясь отощавшим брюхом,

Заглянет в стаканы и забурчит.


Один меня хвалит. Другой наливает.

К ним в лапы попал до утра я в плен.

Огонь, как ни сердится, ни пылает,

Не может согнать их с моих колен.


Но утром, когда в очаге лишь уголь,

А ночь улетела с огнем в трубу,

Двое друзей, истощив друг друга,

Заснут, не жалуясь на судьбу.


Один без вина, до новой получки,

У другого всего две ноты на дне,

Свесив свои короткие ручки,

Спят бурдючки, привалясь к стене.


Если мы вновь возьмемся за дело,

Придется приятелей разбудить:

Одному наполнить душою тело,

Другого до горла вином долить.


Раз по душе тебе наш обычай,

Присядь к очагу хотя бы на час.

А смысл этой притчи, как многих притчей,

Пусть выяснит тот, кто мудрее нас.


СЕМЬЯ СПРАВЛЯЕТ

РОЖДЕНИЕ СЫНА

У Ташискари ночью, над Курой,

Я тамада - и время не теряю!

Луна и та согнулась в рог крутой,

Рог, что я поднял, в небе повторяя.


Ночь над столами листьями шуршит

И лампами мигает прямо с неба.

Хозяйка, добрая душа, спешит

Подать нам мяса, зелени и хлеба.


В семье родился мальчик, первый внук.

И старый плотовщик из Ахалдаба

Горд, что у сына сын, и все вокруг

Пьют и толкуют, что давно пора бы!


И я, я тоже рад тебе, малыш,

Из-за тебя весь этот пир бессонный,

Мой черноглазый камешек-голыш,

Самой Курой на берег принесенный.


Так хорошо, что хоть останови

Мгновение, не пожалев об этом...

А мать с отцом - как две строки любви,

Срифмованных на зависть всем поэтам!


Пусть ставят колыбель перед столом,

Чтоб тост в горах гремел, как перестрелка:

Мы песней ночь пробьем! И пулею пробьем

Закинутую под небо тарелку!


ДУБ

Плющ свисает с плеч ветвистых,

Словно старая броня.

- Дуб, тебе, наверно, триста?

Как давно ты ждешь меня!


Столько лет уже стоящий

Здесь, не пропустив ни дня,

Прошлый ты и настоящий,

Будущий, после меня.


Ты, наверно, все на свете

Знаешь, стоя надо мной:

Как мы рыбу ловим в сети,

Как мы боремся с волной.


Буду ждать я Пиросмани

Здесь в тени твоих ветвей.

Он придет и на поляне

Стол раскинет для гостей.


Где - напишет во весь мах!

Где - пошутит кисточкой.

Хлеб положит, сыр чанах

С красною редисочкой.


Бурдючок, барашка, зелень -

Щедрой кистью угостит,

И меня в руке с форелью

Где-то сбоку поместит.


По картону черной ночи

Блики бросит краской белей.

И луну в ветвях упрочит,

Чтоб всю ночь висела целой.


Добрый синий лунный глаз

Прямо над столом зажжет,

Чтобы ясно видел нас

Тот, кто с нами вместе пьет.


С пира каждый унесет

Песенку прощальную,

Ночь ее, как хлеб, дает

Нам в дорогу дальнюю.


Мы на дуб наш поглядим,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Золотая цепь
Золотая цепь

Корделия Карстэйрс – Сумеречный Охотник, она с детства сражается с демонами. Когда ее отца обвиняют в ужасном преступлении, Корделия и ее брат отправляются в Лондон в надежде предотвратить катастрофу, которая грозит их семье. Вскоре Корделия встречает Джеймса и Люси Эрондейл и вместе с ними погружается в мир сверкающих бальных залов, тайных свиданий, знакомится с вампирами и колдунами. И скрывает свои чувства к Джеймсу. Однако новая жизнь Корделии рушится, когда происходит серия чудовищных нападений демонов на Лондон. Эти монстры не похожи на тех, с которыми Сумеречные Охотники боролись раньше – их не пугает дневной свет, и кажется, что их невозможно убить. Лондон закрывают на карантин…

Александр Степанович Грин , Ваан Сукиасович Терьян , Кассандра Клэр

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Русская классическая проза