Собрание сочинений. Том 10

Эту же ошибку совершил Омер-паша, когда укрепился у Калафата, вместо того чтобы идти из Олтеницы на Бухарест и прорвать растянувшуюся линию противника. Затем началась осада Севастополя, которая, во всяком случае, доказала, что в результате длительного мира военное искусство настолько же пошло назад, насколько — благодаря промышленному развитию — улучшились средства ведения войны. Ни в одной из прежних войн простые земляные укрепления не играли такой большой роли. Сначала у Олтеницы русские прибегли к старой системе — подвергли их канонаде в продолжение нескольких часов, а затем пошли на штурм. Но безуспешно. Под Калафатом земляные укрепления парализовали русских, которые не решились их атаковать. Под Силистрией наполовину разрушенное земляное укрепление свело на нет все усилия русской армии, и наконец в Севастополе линия земляных укреплений удостоилась обстрела из большего количества осадных батарей и более тяжелых артиллерийских орудий, чем это было когда-либо применено против самой совершенной крепости. Но прежде, чем были установлены осадные орудия, открытый город уже превратился в первоклассный укрепленный лагерь. Известно, что 25 октября в сражении под Балаклавой английская кавалерия была без всякой пользы и цели принесена в жертву в нарушение всех установленных правил военного искусства. Наконец, мы доходим до Инкерманского сражения, самого значительного события этой кампании. Как пруссаки при Йене, британские войска под Инкерманом занимали ряд высот, доступных с фронта только по нескольким дефиле. Подобно пруссакам, англичане не позаботились о том, чтобы занять возвышенность на своем крайнем левом фланге, на которую Меншиков, как Наполеон при Йене[313], бросил часть своей армии и таким образом еще до рассвета закрепился на неприятельском фланге. Русские, вообще не сторонники оригинального, заимствовали у Наполеона этот план операции, но лишь только стратегический маневр был закончен и должны были начаться тактические действия, маска западноевропейской цивилизации упала и обнаружился татарин. Эта блестящая русская армия с ее старыми воинами, многие из которых прослужили по двадцать пять лет, — этот образец плацпарадной муштры — оказалась столь беспомощной, неповоротливой, столь неспособной к схваткам рассыпным строем и к борьбе небольшими отрядами, что ее офицеры не могли сделать ничего другого, кроме как сразу обрушить эту тяжелую массу на неприятеля. Простого натиска этой массы должно было быть достаточно, чтобы прорвать плотные ряды англичан; однако, с одной стороны, эти густые колонны живых тел создавали условия для опустошительного действия огня английских ружей и пушек, а, с другой — когда русские, имея численное превосходство, переходили в штыковую атаку, англичане принимали их удар с таким же превосходством, с каким наполеоновские каре в сражении у пирамид встречали мамелюков. 14000 союзников, потеряв третью часть своих войск, разбили 30000 русских, несмотря на то, что по общему признанию русские проявили в сражении личное мужество и план их нападения имел преимущество перед планом союзников. Ни разу еще со времени Нарвской битвы русское оружие не испытало такой неудачи. А если принять во внимание огромную разницу между русскими под Нарвой и русскими под Инкерманом, между необученными полчищами 1700 г. и вымуштрованной армией 1854 г., то сражение под Нарвой покажется блестящим по сравнению с инкерманским сражением. Нарва была первым серьезным поражением поднимающейся нации, умевшей даже поражения превращать в орудия победы. Инкерман представляется почти верным симптомом упадка в тепличном развитии, пережитом Россией со времени Петра Великого. Искусственно ускоренный рост и огромные усилия, которые делались, чтобы сохранить видимость блестящей цивилизации при полуварварском уровне страны, по-видимому, уже истощили нацию и вызвали у нее нечто вроде чахотки. Инкерманское сражение означает для русской пехоты то же, что для испанской — сражение при Рокруа[314].

Написано К. Марксом 29 декабря 1854 и 1 января 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» №№ 1 и 5, 2 и 4 января 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

К. МАРКС ПРЕССА И ВОЕННАЯ СИСТЕМА

Лондон, 3 января.

«Русский император», — сообщает корреспондент «Times» из лагеря под Севастополем, — «якобы вызвался отправить обратно в Англию на одном-единственном военном корабле все, что останется от нашей армии к началу мая».

Затем следует яркое описание смертности, нужды, беспорядка, разложения, царящих в английском лагере. Состояние армии является сейчас почти единственной темой передовых статей лондонских ежедневных газет.