Собрание сочинений (Том 2)

Уже докторша не отходила от Дорофеи. Дорофея понимала: теперь недолго. Но он вот еще что проделал, этот выдумщик: взял да и повернулся, и пошел ножками. Тут все забегали: и докторша, и сестра; появился еще один доктор: сквозь туман звериной боли Дорофея услышала слово: "Щипцы". Она привстала и крикнула:

- Я не хочу щипцы!

- Это не для вас, не для вас; успокойтесь, - сказала докторша.

Дорофея не поверила, она, делая свое, вслушивалась и слышала лязг металла. Косилась в ту сторону воспаленным взглядом и думала: "Не дам. Меня пусть лучше калечат, а его не дам".

- ...Кто? - быстро спросила она и села, чтобы видеть.

Ее схватили за плечи, уложили.

- Мальчик или девочка? - спросила она.

Ей не ответили. Ребенок был у них в руках, они загородили его. Они что-то делали с ним, окунули в один таз, потом в другой. Ребенок молчал, Дорофея забеспокоилась. Он чихнул - до чего смешно, как котенок... Она засмеялась.

- Мальчик, мальчик! - сказала докторша. - Прекрасный мальчик, молодец мамаша.

Держа ребенка на ладони, она поднесла его к Дорофее. Синее тельце тряслось. Дорофее словно игла вошла в сердце - никогда никого так не было жалко... Сестра накинула на дрожащее тельце простынку. Ребенка завернули и унесли.

Сиделка, убирая Дорофею, рассказала ей, что ребенок родился удушенным. Когда он повернулся и пошел ногами, пуповина затянула ему шейку. Доктора его отходили, а иначе - пошли бы вы, мамаша, из больницы с порожними руками... Дорофея выслушала без ужаса: слишком ей было хорошо и слишком она устала. Все страшное кончилось вместе с болью. Ребенок жив, а ее сейчас перенесут в тихую палату, она уснет и будет спать. Не такая уж и трудная штука роды, кто выдумал, будто это так трудно...

Она считала свое имя некрасивым, грубым и заранее решила - детей назову красиво.

В больничной скуке перебирала разные имена, советовалась с другими мамашами и выбрала сыну имя Геннадий. Сокращенно Геня, а вырастет взрослым, будет Геннадий Леонидович Куприянов.

И очень хорошо: Геня и Леня, вы мои два мальчика...

Леня приходил каждый день - специально отпуск взял - и посылал ей с сиделками записки и гостинцы. Она писала ему: "Он здесь лучше всех детей", "Будет красавец", "Он меня уже узнает".

А Леня писал: "Купил кроватку, такую, как тебе хотелось", "Купил голубое одеяльце, как ты велела".

- Конечно голубое, мальчику полагается голубое.

Женщины говорили: "У вас хороший муж". Ей было приятно. Но вот одной женщине принесли цветы. Много, целый сноп. Их поставили на тумбочке в большом кувшине, и палата стала нарядной, праздничной, и женщина, которая владела цветами, показалась самой счастливой из всех.

И другой принесли цветы, и ей тоже все позавидовали.

"Вот какое установление, - подумала Дорофея, - мы и не знали с Леней". И скучен ей показался его гостинец - ветчина и пирожные. "Научу его, в следующий раз чтоб обязательно прислал цветы. Сколько нам еще узнавать!.. Книжку бы напечатали, что ли, о разных таких вещах".

Ребенок сосал ее грудь, она смотрела на его личико, нахмуренное и важное, и думала: "Ты все будешь знать. Где мама меня рожала? Небось на печи. А кругом нас с тобой вон сколько народу хлопочет. Меня ядом травили, а ты цветок в саду. Сто садовников будет у тебя, моя ненаглядная радость".

Из больницы ехали опять на извозчике, втроем, - она держала на руках голубой сверток и была гордая, милостиво-величавая, как царица.

С этим голубым свертком она была вдесятеро главнее Лени, и тот понимал, держался угодливо и послушно.

Было раннее летнее утро. Извозчик свернул на немощеную Разъезжую, Леня сказал: "Осторожно", поехали шагом. Евфалия, в чистой кофте и чистом платочке, вышла навстречу, умиленно всхлипывая. И соседки вышли на нагретую солнцем улицу, и Дорофея, отвернув уголок голубого одеяльца, показала им ребенка. А потом взошла с ним на крыльцо, в доме был вымыт пол, постелена чистая постель, она положила свою ношу на постель и сказала:

- Ну, вот мы и дома, сынок.

Прошло двадцать пять лет, и на этой самой кровати лежит сын, ставший взрослым мужчиной, Геннадием Леонидовичем Куприяновым. Насколько он был понятней, когда лежал тут в пеленках, раскинув крохотные кулачки...

Дети - Геня и Юлька - внесли умиротворение в душу Евфалии.

Приехав в город, Евфалия нашла, что жизнь тут куда не такая развеселая, как мечталось издалека: театр и цирк не каждый день, и ухажеры не ходят под окнами, и хоть нет ни коровы, ни овец, а хлопот по дому - дай боже!.. На одни очереди в магазинах сколько надо времени. Впрочем, очереди Евфалии полюбились - там всегда тебе готовая компания и разговор.