Собрание сочинений. Том 2

«Не начальника надо было снимать в первую очередь, – сделал для себя Ковальский вывод, – а вот этого мастера разговорного жанра. Как главный и директор не поняли? Они просто не знают положения дел. Кто же на заводе занимается цехом? Заместитель главного обходит его стороной. Вот и Николай Горин – Хризантема, начальник смены, поспешил уволиться… Очевидно, не верит в улучшение…»

* * *

Режим работы Александра установился порой однообразным до уныния. Ещё утром из дома около шести часов он звонил в цех. Если всю ночь и утро пиролизные печи проработали успешно, можно спокойно заниматься своими прямыми обязанностями. Если выходили из строя, весь день шёл кувырком, начиная с утреннего селекторного совещания, на котором директор на всё предприятие по внутренней связи задавал неудобные вопросы, и до того момента, пока не будет пущена аналогичная пиролизная печь. А её, как правило, подготовить вовремя не успевали.

Все уже привыкли к такой лихорадке. Но ведь его-то, Ковальского, как раз и направили в цех, чтобы уйти от этого. Он знал: многие выжидают, что будет. Что с ним будет? Некоторые сочувственно, другие с усмешкой рассуждали: «Это ж такой цех! Зачем, чудак, согласился? Получил звания «Лучший инженер завода», «Лучший инженер объединения». Ну и не высовывался бы… Отличился после взрыва на восстановлении цеха, попался на глаза».

Ковальский и сам не понимал до конца, зачем согласился. Завораживало ощущение пути. И то, что в цехе такой набор процессов, будто иллюстрация к вузовской программе.

Однажды встретившийся на улице Скворцов – однокашник по институту, успевший уже защитить кандидатскую, спросил:

– Ты сам перешёл, зачем?

Александр ответил неуверенно:

– Понимаешь, кандидатский минимум сдал. Может, тему найду в цехе, диссертацией займусь.

– Да ты что! В пиролизе? На производстве олефинов? Там всё истоптано давно. Всё высосано. Безнадёга. Зря не посоветовался.

Ковальский пожал плечами.

– Куда вляпаешься, в том твоя и судьба, – глубокомысленно произнес «остепенившийся» приятель.

Он ушёл, Ковальский так и остался под мелким моросящим дождичком.

«Странно, я, по сути, оказался один на один с серьёзной проблемой, но не чувствую себя беспомощным, хотя ничего ещё не сделал. Пусть снимают за плохой характер, за неуступчивость. Но не за развал цеха. Опыты так опыты!»

…Прибыв на другой день в цех, отыскал крепенькую папку для бумаг и жирно надписал: «В защиту печей пиролиза».

А вечером, когда закончилось совещание, долго анализировал старые рабочие журналы, которые ещё днём попросил принести технолога цеха.

Получалось, что средний межремонтный пробег печей за последние два года был где-то около пятисот часов, то есть значительно меньше месяца…

Невеселые кружились мысли. Всё сошлось клином на этом цехе. И конструкция печей самая старая, давно уже новое поколение их работает на заводах, и самый короткий межремонтный пробег. И щёлочь в сырье при высоких температурах вызывает межкристалльную коррозию. Отсутствие резервных ёмкостей в парке вынуждает часто переключаться с одного вида сырья на другой. Деформируя трубы, эти переключения выводят из строя печи. При температурах около 500–800 градусов трубы быстро закоксовываются.

Рабочие опытны и исполнительны, а технология?.. С неё надо начинать! Но ведь в цехе эти причины известны. Но устранить их в нынешнем общем обвале непросто.

В тот вечер он вложил первый листок в свою ставшую позже знаменитой папку. Запись на нём была лаконичной:

«Межремонтный пробег печей в цехе за год увеличить в два раза, для чего:

1) сократить до минимума их внеплановые внезапные переводы с одного вида сырья на другой;

2) исключить попадание с сырьём щёлочи;

3) путём внедрения ряда мероприятий уменьшить отложения кокса в змеевиках;

4) модернизировать систему горения;

5) повысить общую культуру обслуживания технологии и оборудования».

«Только бы у меня было время на всё это. Не поторопились бы убрать. Год нужен!» – выходя с этой мыслью из кабинета, Ковальский усмехнулся. Он начал уже отчётливо понимать, какую глыбу взвалил на себя, приняв цех.

Ему не терпелось действовать.

XXIV

– Чтобы решались твои проблемы, надо сделать их достоянием всех! Ты намерен всё взвалить на себя? Не вытянешь. Пока ты – начинающий начальник, выворачивай всё наизнанку, потом поздно будет… Руководство завода должно знать все сложности. Вот послушай: был случай в жизни моего двоюродного брата. Он мне его однажды красочно рассказал… У них командир полка был большой матерщинник. И на плацу обычно гонял всех матом. Побаивались его, не связывались. Вёл себя надменно. Всем доставалось. «Что стоишь, как корова на сельхозвыставке? Соедини ноги!» Прапорщик отвечает: «Они у меня кривые, товарищ полковник». «Какой покойник? Я – полковник. И заметьте, действующий! И живой!»