Собрание сочинений [Том 2]

Он вышел из квартиры, и я стал лихорадочно отделываться от всего, что имел. Конечно, на это ушло больше часа, но я ни разу не вспомнил об этом сроке. Роспуск предприятия шел полным ходом, и меня несло по инерции. Только когда я покончил с делом, меня осенило, что я безнадежно промахнулся. Истинная дилемма предстала передо мной в полный рост. Я остался без своего дела и не имел никакой возможности добраться до дона Хуана.

Я побрел к кровати и стал искать единственного утешения, которое только мог вообразить: тишину и покой. Чтобы облегчить приход внутреннего безмолвия, я воспользовался приемом, которому научил меня дон Хуан: сел на край кровати, согнув ноги в коленях так, чтобы ступни соприкасались, а руки, охватив щиколотки, помогали им соединиться. Он когда-то дал мне толстый колышек, который я всегда держал под рукой, куда бы ни шел. Колышек был длиной в четырнадцать дюймов, и это позволяло мне, установив его между ног, поддерживать вес своей головы, упершись лбом в подушечку, приделанную к его концу. Каждый раз, заняв это положение, я моментально засыпал мертвым сном.

Очевидно, я и в этот раз заснул с обычной легкостью, так как мне приснился мексиканский город, в котором дон Хуан обещал ожидать меня. Меня всегда интриговал этот город. Базар открывался раз в неделю, и крестьяне, жившие неподалеку, привозили туда свои продукты на продажу. Но что больше всего меня завораживало в этом городе, - так это мощеная дорога, ведущая к нему. Она переваливала через крутой холм у самого взъезда в город. Я не раз сидел на скамейке возле прилавка, за которым торговали сыром, и смотрел на холм. Я видел людей, приближающихся к городу, погоняющих везущих поклажу ослов. Но вначале я видел их головы. По мере их приближения я мог видеть, как по частям появлялись их туловища, пока они не поднимались на самую вершину и я мог рассмотреть их от макушки до пят. Мне всегда казалось, что они появляются из-под земли, - вырастают медленно или стремительно, в зависимости от скорости их приближения. В моем сне дон Хуан ожидал меня возле прилавка с сыром. Я подошел к нему.

- Ты сделал это из своего внутреннего безмолвия, - сказал он, похлопывая меня по спине. - Ты достиг своего переломного момента. На какое-то мгновение я потерял веру, но решил повременить, зная, что ты сделаешь это.

В этом сне мы отправились на прогулку, и я чувствовал себя счастливее, чем когда-либо. Сновидение было столь живым, что у меня не осталось сомнений в том, что я смог решить проблему, даже если решение пришло в фантастическом сне.

Дон Хуан расхохотался, встряхивая головой. Он, безусловно, читал мои мысли.

- Ты сейчас находишься не в простом сне, - сказал он, - но кто я такой, чтобы говорить тебе об этом? Ты когда-нибудь сам узнаешь о том, что во внутреннем безмолвии не бывает снов, так как сам решишь знать это.

Глава 8. Измерение постижения

Слова конец эпохи для дона Хуана были не просто метафорой. Скорее, это было точным описанием того процесса, через который проходят шаманы при разрушении известной им структуры мира, необходимом для того, чтобы начать по-иному понимать окружающий мир. Дон Хуан Матус, как учитель, начал с первых минут нашего знакомства объяснять мне постижимый мир шаманов древней Мексики. Термин постижение казался тогда мне исключительно спорным. Я понимал его как процесс, с помощью которого мы познаем окружающий мир. Определенные вещи попадают в сферу этого процесса и легко познаются нами. Иные вещи не попадают в эту сферу и потому считаются аномальными: то есть вещами, которые невозможно понять адекватно.

Дон Хуан настаивал с самого начала нашего знакомства на том, что мир магов древней Мексики отличается от нашего не какими-то внешними деталями, а глубокими расхождениями в способах постижения. Он придерживался той мысли, что в нашем мире наш процесс постижения требует интерпретации чувственных данных. Он говорил, что Вселенная состоит из бесчисленных энергетических полей, которые существуют в ней в виде светящихся нитей. Эти светящиеся нити воздействуют на человека как на организм. Реакция организма - обратить эти энергетические поля в чувственные данные. Затем эти чувственные данные интерпретируются, и интерпретация становится системой постижения. Мое понимание постижения заставило меня увериться в том, что это универсальный процесс, точно так же, как и язык является универсальным процессом. В каждом языке существует свой особый синтаксис, точно так же существует особая организация каждой из систем интерпретации мира.