Собрание сочинений (Том 2)

- Ложись, Тимок, - сказала мать и сама разобрала постель. - Ох, и голова у меня кружится. Давно, видно, не пила...

Тимка вспомнил про письмо, но только лег и словно провалился куда-то. Ни спрашивать, ни говорить уже не хотелось.

Он еще, похоже, не спал, когда услышал голос матери.

- Франкфурт-на-Майне! Вот он, ваш Франкфурт, что людям стоит! Бабам русским! Евдокиюшке и мне! И другим всем! - говорила мать и, кажется, заплакала, но Тимка ничего не понял.

А потом ему показалось, что мамка присела на краешек его постели и крепко-крепко прижалась к нему.

Тимке было хорошо, и он тоже прижался к матери.

А за окнами - Тимка чувствовал это и даже, казалось, видел продолжал валить снег. Только уже не мелкая пыль, а настоящий, крупный, пушистыми хлопьями. Верно, зима все же будет. Будет!

12

...Острая классовая борьба дает знать о себе и в нашей школе.

Так, например, пионерку Машу С. жестоко избила собственная мать лишь

за то, что та горячо защищала колхоз. Избитая пионерка прибежала в

школу и прямо на уроке заявила: "Не слушайте тех, кто выступает

против колхоза..."

И з с т е н н о й г а з е т ы Е л ь н и ц к о й

н а ч а л ь н о й ш к о л ы з а о к т я б р ь 1932 г о д а.

13

Тимка проснулся рано. Мать собиралась на работу. Вид у нее был совсем больной. Такой Тимка ее еще не помнил.

- Тебе плохо? Да? - спросил он.

- Ничего, Тимок, пройдет. Голова чуток болит.

Мать ушла на свои парники, а Тимка побежал в школу. Но не успел он подняться на другую сторону оврага, как понял, что о письме знает уже чуть ли не вся деревня. Наверное, если бы по радио об этом сообщили, и то бы меньше людей о письме узнали.

Ребята, что встретили Тимку по пути в школу, засыпали его вопросами:

- А про что там в письме написано?

- А что это - Франкфурт, где? Город? В Западной Германии?

- От какого отца письмо-то, непонятно?

- Значит, он шпион? Да?

Такие вопросы обескуражили Тимку.

- Не знаю я ничего. И письма никакого не видел! Отстаньте! - сердито сказал он и побежал вперед.

Тимка не замечал уже ни снега, завалившего за ночь овраг, ни птиц, прыгавших по веткам деревьев, ни преобразившихся елей, что будто украсились белыми шкурками зайцев и песцов. С трудом пробираясь по узкой тропке, только что проложенной ребячьими валенками, он вышел к школе.

Возле крыльца толпились ребята из разных классов. Еще издали Тимке показалось, что все они ждут его.

Он замедлил шаг. Но как ни иди медленно, все одно - школы не минуешь.

Тимка издали выбрал из всех ребят своих, одноклассников, и подошел.

- Здравствуйте! - сказал он вместо обычного: "Привет!"

- Здорово! Привет! Здравствуй! - отозвались ребята.

- Ну, что там в письме? - сразу же спросил Леша Махотин.

- А я не знаю, - признался Тимка.

- Так и не знаешь! - ехидно произнес Леша. - Скрываешь небось! А пионер еще! Галстучек-то надел!

- И надел! И всегда буду носить! А тебе что? - сказал Тимка.

- Помолчи ты, утопленник! - прикрикнул на Махотина Саша Водянин. Говорит тебе человек, что не знает, - значит, не знает...

Тут бы и кончиться разговору, да нет, Лена Нестерова влезла:

- Раз из Западной Германии письмо, наверно, он власовцем стал или бендеровцем. В войну такие были...

- Не бендеровцем, а бандеровцем!..

- Да чего ты болтаешь! - возмутился Миша Решетов. - "Власовцем, власовцем"! Как же он мог, когда он на кладбище у нас лежит? Я и то помню, как его хоронили...

- Не о нем же речь! - возразил Саша. - От первого мужа Матвеевны письмо... Ведь, говорят, написано там на конверте - от первого...

- А я, девочки, что-то никак не пойму, - вступила в разговор Зина Рылова, самая что ни на есть спокойная и рассудительная девочка в классе. - Ведь первый муж Марии Матвеевны на войне погиб. В Чехословакии будто, говорили...

- Мало ли что говорили!

- Это еще как сказать!

Ребята опять загалдели, и только Тимка стоял молча, не зная, что делать.

Наконец громко зазвенел долгожданный звонок.

- Пошли-ка лучше! - предложил Саша Водянин. - И вообще, какое это имеет отношение к Тимофею? Это ведь не его отец, - добавил Саша, желая, видимо, закончить разговор.

Тут уже сам Тимка не выдержал.

- Нет, он мой отец, - сказал он тихо, но упрямо. - Он мой первый папка... Мой! Мой!

14

С И З О В В. А. 1904 - 1956.

ПОГИБ, ЗАЩИЩАЯ НАРОДНОЕ ДОБРО

Надпись на могиле.

Здравствуй, дорогая бывшая жена Мария!

Представляю, как удивишься ты, получив это мое письмо. Ты

считаешь меня погибшим и, наверное, даже получила в свое время

официальное уведомление о моей смерти. Но чего только не случается

на войне! Меня уже в покойники записали, и в могилу определили, да

поторопились - очнулся я от бессознания и попал к хорошим людям. А

наши-то, свои, бросили меня, считая скончавшимся. Так я чудом

остался живым и вот теперь, через много лет, решил написать тебе.

От людей, бывавших в России, я узнал, что ты жива и находишься

в прежнем месте, в нашей деревне, и будто бы даже стала партийной.

Сначала я не поверил этому. Ведь ты - простая деревенская женщина и

никогда не рвалась к политике...

Остаюсь к тебе с большим приветом твой бывший муж Февралев Иван

Константинович.

Передавай от меня поклон всем нашим деревенским мужикам и бабам