Собрание сочинений. Том 2. Иван Иванович

У самого прииска Варвара опять оглянулась. Транспорт давно исчез за поворотом. Солнце блестело на талом снегу, а даль манила по-прежнему. Или это вид оленьих упряжек в майский день смутил Варвару? Какой мрачной была раньше жизнь в наслеге. Всю зиму проводили якуты в усадьбах — зимниках, среди лугов, возле стогов сена. Трудное и долгое время — зима. Все в юрте — и одежда и посуда — пропитывалось запахом навоза и прокисшей коровьей мочи, стекавшей под голый бревенчатый пол хотона, на котором стояли привязанные подряд мученицы коровы. Лишь перед концом мая якуты перебирались в летники, расположенные в горных падях. Вот в такой яркий хороший день выгонялась скотина, облезшая и опаршивевшая в грязи хотонов, гнали ее целыми гуртами. Тянулись нагруженные повозки, запряженные быками. Шли и ехали радостные мужчины, шумели ребятишки и женщины, вырвавшись из зимнего плена. Только раз в году было что-то похожее на настоящую жизнь — веселое весеннее переселение. Луга, где проходили зимовки, исчезали под разливом реки. Потом там косили сено. А осенью перебирались обратно.

Сколько времени прошло с тех пор! Двадцать три года уже минуло Варваре, но кажется ей, что только теперь она стала молодая и все у нее впереди, а в детстве жила, как маленькая старушка.

58

Дома никого. Только то же всевидящее солнце засматривало в оттаявшие окна, играло зайчиками на стенах и потолке.

— Весна, весна, весна! — повторяла Варвара, усталая, веселая, снимая у вешалки пальто, высокие, как сапожки, боты и шапочку. — До чего же интересно жить на свете! — Вспомнила якута, не на шутку сватавшего ее возле нарт на талой дороге, и рассмеялась беспечно: — Совсем ошалел парень!

Схватив кусок хлеба, она пошла к себе в комнату, на ходу кусая его, чувствуя себя беззаботной девочкой, быстро переоделась, сунула ноги в мягкие туфли, отороченные мехом, мимоходом заглянула в зеркало, висевшее на стене. Волосы растрепались. Почему-то ей пришла мысль устроить прическу, как у Ольги. Пойдет ли так?.. Варвара мигом расплела косы и стала расчесывать блестящие, потрескивавшие волосы, приподнимая их рукой, чтобы провести гребенкой до самых концов. Затем откинула их назад, помотала головой, но когда они сплошной, тяжелой массой повисли за ее плечами и она собиралась сделать себе зачесы, дверь стукнула, и в квартиру вошел кто-то. Это не Хижняк, не Елена Денисовна. Кто же? Мужские, твердые шаги… Они знакомы ей!

Радостно всполошенная Варвара отпахнула занавеску и выглянула из дверей комнаты с гребенкой в руке.

— Ах, это вы, Платон Артемович? — сказал она, еще не успев потускнеть.

Он промолчал, пытливо глядя на нее. Что он мог ответить? Да, мол, это я. Странный ответ и еще более странный вопрос, когда человек в упор глядит на тебя!

— А ты думала?.. — нерешительно заговорил он.

— Ничего я не думала! — возразила Варвара, защищаясь от вмешательства в ее сердечные дела: женщина проснулась в ней.

Логунов смотрел… Вот она перекинула половину волос на грудь и словно нехотя стала заплетать густые пряди, гибко шевеля среди них пальцами, но неожиданно радость, просившаяся в улыбку, осветила ее лицо.

— Какая весна, Платон Артемович!

Все в нем дрогнуло от этой улыбки и певучего голоса.

— Варенька! — Он порывисто шагнул к ней.

— Нет, Платон, нет! — быстро сказала девушка.

— Значит, я опять ошибся? — спросил Логунов почти с отчаянием.

— В чем ошибся? Разве я что-нибудь говорила вам? — поинтересовалась она, искренне недоумевая.

После стремительного ухода Логунова Варвара присмирела, раздумалась и опять затосковала: где же пропадает до сих пор Иван Иванович?

— Вы ничего не слыхали о нем? — спросила она пришедшего с работы Хижняка. — Что там думает Никита? Не собирается ли он ехать на нартах по голой земле! Нашли тоже опытного проводника! Да ведь еще дня два такого тепла — и снег превратится в жидкую кашу! По нему тогда ни проехать, ни пройти…

— Молчи, Варя! Меня самого забота одолела. Как зовут к телефону, так аж замерзну весь: опять, значит, Леша Зонов справляется: приехал? Нет, говорю ребятам, не приехал. В жизни не испытывал подобной кары! Досылаю ему для подбодрения порошки пантопона, всё укрощает боль… Сколько еще народу ожидает, терпит, но Леша у меня с ума нейдет! — Хижняк походил по комнате, что-то бурча себе под нос, потом искоса взглянул на Варю: — Видел я сегодня проезжего эвенка с тех сторон. Он толковал, будто Иван Иванович остался на Учахане до лета.

Девушка побледнела.

— До лета? Значит, он приедет не раньше чем в июле!..

Хижняк только махнул рукой.

Варвара ушла к себе, но заниматься не смогла.

«Так ведь можно и совсем не вернуться!» — думала она, потомилась еще, затем достала листок чистой бумаги и придвинула чернильницу: